— Положим на тендер, — нашел выход Корж.

— На уголь, раненого? — изумился машинист.

Но Корж уже не слушал его, приказывал Вале:

— Давайте что-нибудь мягкое. Одеяло, подушки. Товарищ машинист, помогите донести его.

Старика положили на одеяло и, словно на носилках, осторожно понесли к паровозу. Кровь из раны продолжала сочиться, и полотенца намокли.

Корж приказал Вале сопровождать отца, а сам остался на разъезде. Он поручил ей сообщить о случившемся в Управление.

Поезд ушел.

Корж вернулся в комнату и занялся тщательным осмотром места преступления.

Лейтенант Грачев ежедневно встречал пароходы, приходившие снизу. Став в сторонке от арки дебаркадера, он, словно через фильтр, пропускал мимо себя людей с котомками, узлами, чемоданами и корзинами. Они широким потоком растекались по набережной, спешили к трамваям и автобусам. В толпе сновали носильщики, грузчики с тележками выкрикивали свои маршруты, высматривая приезжих с увесистым багажом.

Обычно он занимал свой наблюдательный пост минут за десять до причала парохода, а сегодня несколько задержался и явился на набережную, когда первые пассажиры уже поднимались по лестнице. Грачев быстро пересмотрел прошедших, бросил взгляд на толпу по ту сторону арки и дальше, до самых мостков, ведущих на пристань.

На берегу, чуть в стороне от людского потока, спершись на суковатую палку, стоял лохматый, сутулый старик в рваном пиджаке, заплатанных штанах, полуразвалившихся лаптях и с тощей котомкой за плечами. Он угрюмо смотрел из-под нависших бровей на лестницу, видимо пережидая, когда пройдет народ, чтобы потом без толкотни и давки подняться на набережную.

«Наконец-то!»— мысленно проговорил Грачев. Он не стал даже сравнивать личность приезжего с фотографией, бывшей у него. И так было ясно, что перед ним Быхин. Или вернее — Данила Воронков.

Поднявшись на набережную, старик не раздумывая повернул направо и медленно побрел вперед. Через несколько кварталов, на углу, около магазина, остановился, обнажил голову, снял с пояса большую алюминиевую кружку и протянул ее к прохожим.

— На хлебушко, Христа ради… — надтреснутый и гнусавый долетел до Грачева голос.

Час был ранний. Магазин еще не открылся. Люди проходили мимо торопливо, не обращая внимания на растрепанную фигуру старика, и редкие из них, задержавшись на секунду, бросали в кружку монету. Простояв с полчаса, Быхин повесил кружку на пояс, надел картуз и направился к рынку.

Грачев подошел ближе к старику, чтобы в базарной сутолоке не потерять своего подопечного.

Быхин медленно пробирался по толкучке. Он приценялся к хлебу, кускам селедки, но ничего не брал. И только, увидев пышные и поджаристые пирожки с мясом, соблазнился и, не торгуясь, купил два. Он хотел отойти в сторонку, чтобы без помехи съесть их, но кто-то остановил его за рукав. Быхин обернулся и… спрятал пирожки в карман.

— Данила Наумыч? — спросила его, выйдя из ряда, торговка, с ярко накрашенными губами и подведенными глазами.

Быхин насквозь просверлил ее взглядом. Похоже, это та самая баба, которую велел разыскать Лешка, но на всякий случай старик отрицательно покачал головой.

— Ошиблась, дамочка, меня Ильей Матвеичем кличут.

— Один черт, — решительно заявила торговка. — Я — Долгова. Мне Лешка велел встретить тебя. Иди за мной.

Сонька привела Быхина в укромное место за торговыми рядами. Кругом не было ни души. Быхин устало прислонился к забору, положив у ног котомку и палку. Сонька начала что-то говорить ему, то и дело показывая куда-то рукой.

Грачев, чтобы не попадаться на глаза, следил за этой парой издали и не мог слышать их разговора. Он сразу понял, с кем встретился старик. Фотографию Соньки ему показывал Корж, а то, что она целыми днями толчется на базаре, было известно.

Нищий и торговка проговорили около пятнадцати минут. Потом Сонька что-то написала на бумажке, сунула ее старику и оставила его одного. Он наконец съел пирожки. Потом надел котомку и все той же неторопливой походкой направился прочь с базара.

Грачев предполагал, что Быхин снова встанет где-нибудь на углу за подаянием. Но тот, не останавливаясь, прошел к трамвайной остановке и сел в вагон. Грачев последовал за ним.

Старик сошел у вокзала.

«Эге! — подумал Грачев. — С корабля на поезд. Кажется, ты не хочешь терять времени даром. Интересно, какой у тебя маршрут…»

Но старик никуда не поехал. Он только спросил в кассе, сколько стоит билет до станции Р., а по расписанию узнал время отправления поездов.

До вечера старик шатался по городу. Несколько раз принимался просить милостыню, старательно пересчитывал пятаки и гривенники и ссыпал в карман. В сумерки, прочитав записку, данную Сонькой, отправился в Мартыновский переулок и скрылся за воротами дома № 7.