Валид громко хмыкнул.

– Ей, правда, от этого не легче, - пробормотал он, высвобождаясь.
– Пойду-ка я, пожалуй, прогуляюсь. На змей, что ли, поохочусь. А ты, - он повернулся к Амину, - не вздумай ему ничего наобещать!

Амин улыбнулся, глядя вслед взъерошенному мальчишке, и потянулся к забытому блюду со сладостями.

Говорят, щербет в Мисбахе - сами боги облизываются. Когда ещё попробуешь?

Тихо, успокаивающе шелестел фонтан в саду. Бесшумно появились слуги, принесли ужин и, узнав, что ничего больше не нужно, с поклонами удалились.

С сумерками воздух сгустился, потяжелел. Стоящий у узорчатой арки Амин пару раз видел над деревьями зарницу.

Темнота сгущалась. Очевидно, сегодня месяц Вадд отдыхал в своём подземном царстве, выпустив на небо вместо себя сына - яростного Манафа. И юный бог играл со сверкающей саблей-молнией в одной руке и кнутом из ветров - в другой.

Амин машинально коснулся груди, где когда-то висела фигурка-амулет задиристого Манафа. Грустно улыбнулся и отвернулся от окна.

Ярко вспыхнула молния. Вдалеке заворчал гром.

Амин устроился на подушках на полу, сонно размышляя, что надо бы послать за Валидом - уже поздно, а он до сих пор не вернулся. Не то что бы Амин волновался - скользкий мальчишка из любой беды выберется. Но всё же царапало беспокойство, нет-нет да царапало…

Так, размышляя и вслушиваясь в мерный шёпот дождя, юноша сам не заметил, как задремал. Снилась ему почему-то змея. Громадная кобра, как в пещере ифрита, раздувала капюшон и внимательно смотрела на Амина человеческими, осмысленными глазами.

Юноша вздрогнул, просыпаясь. И тут же различил тихий стук. Вскочил, привычно хватаясь за джамбию. Но тут же расслабился.

– По-моему, вставать тебе ещё рано, - вздохнул он, садясь на кровать рядом с мгновением раньше упавшим на неё юношей.
– Голова кружится? Полежи ещё немного.

Юноша тихо застонал, хватаясь пальцами за виски.

Амин покачал головой.

– Погоди, сейчас найду тебе воды.

Воды не оказалось, вместо неё обнаружилось финиковое пиво. Но незнакомец и от него не отказался, жадно осушив кубок.

И снова попытался встать.

– Я… я должен идти, - с трудом выговорил он.
– О, шайтан, как голова раскалывается!

Амин понимающе усмехнулся. После гостеприимства бедуинов и их наркотика он тоже мучился - чуть не целые сутки.

– Куда тебе идти?
– он толкнул юношу обратно на кровать.
– Тем более в такую бурю. Отлежись.

– Нет, - незнакомец снова дёрнулся.
– Она… меня… она меня найдёт.

– Кто найдёт?
– насторожился Амин.

– Она, - повторил юноша.
– Змея… Она везде… везде… и вам несдобровать…

Амин задумчиво смотрел на него.

– И куда ты пойдёшь?
– повторил он.
– Если уж эта “она” тебя везде найдёт?

Юноша глубоко вздохнул, закашлялся.

– Не… не знаю. Но я что-нибудь придумаю…

Амин вскинул брови.

– Угу. Ну, давай, рассказывай, выдумщик. Хочу знать, кому помогаю.

Юноша бездумно смотрел на него, кажется, даже не мигая.

– Как тебя зовут?
– начал с лёгкого Амин.

Юноша нахмурился, щурясь.

– Алиф… Послушайте, сайед, всё, чем вы можете мне помочь, это провести чёрным ходом, если вы хозяин этого дома… Где мы?

– Вот с этого и стоило начинать, - пробормотал Амин. И громче ответил: - Не знаю, но мой друг считает, что это лучший караван-сарай в городе.

Юноша - Алиф - разочарованно застонал.

– Нет!.. Так близко от дворца! Она наверняка уже знает…

– Так кто - она-то?
– не выдержал Амин.

Алиф прикусил губу, морщась от боли.

– Поверьте, сайед, вам лучше не знать. Помогите мне уйти и забудьте, что когда-то меня видели. Мне жаль, что я вас в это впутал, но…

– Но ты принял моего друга за хумай, - хмыкнул Амин.
– Это же до какой степени надо было обкуриться? Лежи! И рассказывай, в чём дело.

– Вам это не нужно сайед, - убеждённо ответил Алиф, в который раз порываясь встать.

Амин фыркнул:

– По-моему, тебя убьют, как только ты отсюда выйдешь. Так?
– он пристально посмотрел на юношу.
– Почему-то я в этом уверен.

Алиф побледнел и с вызовом откликнулся:

– Хотите умереть вместе со мной?

– Жажду, - отозвался Амин.
– Ну? Долго мне тебя уговаривать? Начнём, с того, кто такая “она”. И кто - ты.

Какое-то время в комнате царила тишина. Потом Алиф обречённо прошептал: