Шрифт:
— Я, батюшка, барышня, — заявила Аурика.
— Невинная девица! Ну так благо тебе. Скажи мне так: а не... эх, нехорошее слово... не грешила ли ты, когда была на выданье или когда была обручена?.. Ну а если и грешила, что из этого? — поп Цуйка сам нашел оправдание.— Бог простит, ибо мужчина — свинья. Не наряжаешься ли ты, не притираешься ли румянами или другими благовониями, замыслив соблазнять юношей на утеху дьяволу?
— Пудрюсь, как и все женщины, — призналась Аурика с чувством, что она совершает великий духовный подвиг.
— Ну и ладно, дорогая моя. Пусть и купец живет и дьявол тешится, хе-хе-хе! Ну, что же мне тебя еще спросить? Фасоль ела, соленья во время поста ела? Не задалась у меня в этом году капуста, почернела вся, стала слюнявая, как раздавленная улитка.
Поп Цуйка быстро положил руку на голову Аурики и затянул грудным голосом:
— Господь и бог наш Иисус Христос благодатию и щедротами своего человеколюбия да простит тебя, чадо Аурелия, и да отпустит все прегрешения твоя. И аз, недостойный иерей, властию его мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во имя отца и сына и святого духа, аминь. Такой мороз, прямо до костей пробирает. Все, родненькая. А когда будет у тебя добрая цуечка, исцелишь и ты меня от этого кашля. Отбей несколько поклонов. Неплохо это, чтобы смирить нечистого.
— Батюшка,— после некоторого замешательства обратилась Аурика к старику, который торопился уйти и дул на застывшие пальцы. — Я бы хотела вам кое в чем признаться.
Говори, родненькая, быстро.
— Я люблю!
— Люби, голубица, теперь тебе самое время, а я тебя венчать буду.
— Но я люблю человека, который не знаю, подходит ли...
— Он что, женатый? Случается и этак, ибо хвост сатаны не отдыхает ни мгновения.
— Он не женат, но он не одной со мной веры.
— Ага, значит католик или протестант, из тех у кого и креста нет на церкви, чтоб им пусто было. Но знаешь, и они тоже ведь христиане, и это разрешается.
— Он не христианин, батюшка.
— Так что же он за черт, прости меня господи? Турок?
— Он иудей.
— Ай-яй-яй! — испугался поп Цуйка. — Как тебя искушает нечистый! Но ты ведь не грешила с поганым?
Аурика покачала головой.
— Что же тебе сказать, голубица? Такие случаи не часто встречаются. Хорошо бы тебе помолиться, чтоб всевышний просветил тебя. Я вот тебе что скажу: коли приведешь ты его в христианскую веру, значит, приведешь душу в рай. А иначе трудное это дело.
— Я попробую, батюшка, так и знайте, попробую! — повеселев, обещала Аурика.
С этого времени она все чаще стала приглашать к себе Вейсмана под разными предлогами и делать ему всякие намеки.
— Я, — говорила она, — не имею никаких предубеждений. Если бы я полюбила иудея, я бы взяла его в мужья, что бы там ни говорили люди. Вполне понятно, я надеялась бы, что он перейдет в нашу веру или по крайней мере отречется от своей.
— А какую роль играет религия в этом вопросе? — спросил Вейсман.
— Играет! Если молодой человек — кавалер, то я думаю, он рад будет отказаться от всего, что может явиться помехой.
Заметив, что студента вовсе не соблазняет мысль перейти в христианство, Аурика решила совсем оставить вопрос о религии.
— В конечном счете, — заявила она, — у каждого человека своя вера. Я ничего бы и не говорила, если бы это не служило препятствием для брака. Можно, конечно, заключить и гражданский брак. Может быть, это и не очень хорошо, так люди считают; к тому же, что бы вы там ни говорили, существуют всякие суеверия, которым мы, женщины, верим, но любовь преодолевает все.
— Я, — ответил Вейсман, начиная понимать, куда клонит Аурика, — признаю только свободную любовь. Любая другая форма любви кажется мне пережитком варварских времен.
Запершись в комнате, Аурика расплакалась, восприняв слова студента как согласие ответить на ее любовь, но без всяких обязательств. Проведя беспокойную, героическую ночь, она впала в экзальтированное состояние, как человек, решившийся на великую жертву. Наперекор всему человечеству она должна принять любовь Вейсмана без венца, но заставить его поклясться в вечной верности.
— Я много думала над тем, что вы мне сказали, — заявила она студенту. — Я провела ночь в страданиях, потому что, чего бы мне пи стоил этот неверный шаг, я решила...
Испуганный Вейсман быстро заговорил:
— Дольше я не могу оставаться, я пришел к своему другу Феликсу, я зайду к вам в другой раз.
И торопливо выскочил за дверь.
— Ты не сердись, — говорил он Феликсу, — но домнишоара Аурика весьма опасная девица. Она переживает страшный эротический кризис и обязательно должна отдаться свободной любви.