тебе на столе!
– треплет по голове моей сестры рукой Ненси. Она хочет отправит ее

отсюда, чтобы девочка не слышала то, что я хочу ей сказать. Это не для детских ушей.

Хотя я тоже не слишком большая и нахожусь на грани истерики.

– А какое печенье?
– упрямится Несс.

– Иди, красавица, - подталкиваю я сестру с кровати.

– Хорошо, - хмуро сообщает нам Несс. Ей не нравится, что мы можем секретничать

без нее.
– но я скоро вернусь.

– Конечно, детка, - кивает ей Ненси.
– а мы тебя подождем здесь. Твоей сестре все еще

нездоровится.

Несс бегом спускается вниз. Печенье — слабость моей младшей сестренки. И многое

другое, что мы не видели в той, другой нашей жизни.

Теперь мы с Ненси вдвоем. Нам никто не помешает.

– Рассказывай, - вздыхает она, глядя на меня.

Мне хочется рассказать, но слезы, что подступают к горлу еще у Дока, вырываются

наружу. Я начинаю рыдать. Слезы льются и не собираются останавливаться. Ненси

обнимает меня и гладит мягкой рукой по голове.

– Не надо, девочка. Не нужно. Ведь, ребенок — это хорошо. Ведь так? Или я не

права?
– она поднимает мое лицо и вглядывается в него.

Я мотаю отрицательно головой. Как бы мне хотелось, чтобы ее слова были правдой.

– Не в этот раз, Ненси. Не в этот раз!

– Объясни, Вивиан. Все по порядку.

Я, вдаваясь в подробности, что мне известны, рассказываю этой женщине все. Она, практически, заменила нам с сестрой мать. Больше мне некому здесь довериться, чтобы

позволить себе расслабиться и зарыдать.

К концу рассказа, Ненси тоже смахивает слезы со своего лица. Она все еще пытается

себя держать.

– И что, Док не сможет сбить тебе температуру?

– Видимо. Нет. Ребенок удерживает ее на нужном ему уровне. Когда он подрастет, то

и уровень должен быть выше. Ничего нельзя поделать. Ненси, что мне делать?
– с мольбой

в голосе спрашиваю я совета.

Уже вижу, что совета нет. Его просто нет в природе, а не только у Ненси. Я киваю. У

меня его тоже нет.

– Не бойся, Вив, Док — высший умелец в своем деле. Он найдет способ.

– Да. Он найдет, если только он существует, вообще, в природе.

– Ничего, все образуется.

Она убаюкивает меня и я засыпаю у нее на коленях.

***

Просыпаюсь я оттого, что мне в нос бьет настойчивый запах полевых цветов.

Открыв глаза, я вижу рядом с собой на матраце маленькие синенькие цветочки

васильков, желтые бутончики чистотела. Здесь же и ромашка, и горицвет.

Они такие красивые и их так много, что они закрывают меня.

Я провожу по ним рукой, ощущая одновременно и шероховатость, и гладкость таких

разных, но все равно красивых цветов.

– Ты проснулась?
– слышу я голос Графа. Он сзади меня. Я поворачиваюсь на другой

бок.

Граф сидит в углу комнаты, куда не падает лучи заходящего солнца. Он в темноте и

мне виден лишь его силуэт, но не он. Он прячется от меня?

Я сажусь и поджимаю к себе колени. Руки сами собой тянутся к букету. Я вдыхаю их

запах и гляжу на Графа. Он замер. Он ждет. Но чего?

– Спасибо, они прекрасны.

– Пожалуйста, - смущенно произносит он.

– Мне никто не дарил цветов.

– Серьезно?
– поднимает он на меня свой взгляд. Я заставляю его оторваться от

созерцания носков, что надеты на его ноги.

– Серьезно. У меня не было желания бегать ночами из дома и встречаться с парнями...

слишком боялась.

Я впервые открываюсь ему сама. Не потому, что он спрашивал меня об этом. И он это

тоже замечает.

– Ты заслуживаешь цветов. Я рад... кхм, что они тебе понравились. Не знаю, какие

цветы вам нравятся...

– Мне они нравятся!
– выпаливаю я как на духу.

– Отлично.

Граф сконфужен. Он не знает о чем говорить. Я тоже.

– Кое-что нужно еще сделать. Не знаю, понравится тебе или нет, но мы должны идти.

– Ты о чем?

– Увидишь. Сможешь пройти сама?

– Да, - киваю я и натягиваю на себя толстовку на футболку. На мне шорты. Ноги я

обуваю в кеды.

Ни он, ни я не говорим о ребенке. Неужели, теперь это запретная тема? Я так не хочу.