– Ладно, сестрёнка, не трудись, я и без тебя знаю, какая она, – с усмешкой сказал Мишель и посмотрел на неё внимательно. – О чём ты так хотела поговорить?

– А вы не знаете?! – Саша хитро прищурилась. – Иннокентий Иноземцев, например! После ночи всегда наступает рассвет, ну и так далее.

– Ах, об этом! – Мишель широко улыбнулся ей, кивнул и, не отрицая своих заслуг, сказал: – Не благодари!

– Значит, это всё-таки были вы! Так я и подумала, – Саша закусила губу и покачала головой, не зная, радоваться ей или отчаиваться. – Ваше величество, что вы ему сказали? Чем вообще можно было запугать самого Иноземцева, у которого в подчинении половина Москвы?!

– Сестрёнка, ну какая тебе разница? Всё же обошлось, ведь так?

– Но, ваше величество, он же опасный человек! Или, не сам он, возможно, а его отец, про которого даже в нашем захолустье слухи ходили ещё похуже, чем про вашего батюшку! Ох, не стоило вам переходить ему дорогу ради меня! – с искренней тревогой в голосе произнесла Саша, а Мишель лишь улыбнулся ей.

– Да? Значит, я ошибся, и ты совсем не против была выйти за него замуж?

– Разумеется, нет, но… – Саша замолчала, не зная, как продолжить и как выразить ему свои чувства. И главное, свою безграничную, бесконечную благодарность. Он ведь спас её! Не побоялся бросить вызов Иноземцевым, которые, страшно подумать, но наверняка не оставят дело так. А он… ради неё…

И ведь уже после того, как она отдала ему бумаги – то есть практической выгоды у него от этого не было никакой! Так зачем же он тогда…? Саша вновь подняла на Мишеля растерянный взгляд и, заметив смешинки в его глазах, невольно вздохнула. Плохо понимая, что делает и зачем, она подошла к нему вплотную, обняла за шею и поцеловала в щёку, с сердечным:

– Ох, ваше величество, знали бы вы, как я вам благодарна!

И этого ей тоже делать не стоило. Правда, по сравнению с тем, как она поступила с Ксенией, этот невинный поцелуй казался не таким уж и страшным. Просто Саша, как привыкла всю жизнь, искренне и открыто выражала свою радость, вот и всё.

Вот только получилось нечто совсем уж из ряда вон выходящее.

«Я что, и впрямь поцеловала его?!» – ужаснулась Саша самой себе. И устыдившись этого порыва, поспешно отступила назад, врезавшись в медные перила у лестницы. Единственное, чего она не могла понять – почему он так смотрит на неё теперь.

Девушки Мишеля целовали часто. Гораздо чаще, чем позволял статус уже почти женатого человека, и целовали куда менее целомудренно, а бывало, что уж совсем… э-э, хм.

Но никогда прежде не испытывал он такого сильного волнения. Волнения, головокружения и ещё чего-то, что свойственно скорее семнадцатилетним юнцам, нежели боевым офицерам, видавшим и войну, и смерть.

«Да что с тобой, чёрт возьми?!» – спросил он самого себя, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что с каждой секундой теряет над этими чувствами контроль. А это совсем никуда не годилось, учитывая то, что там, за стеной, всего в нескольких шагах, находилась и его бабушка, и его сестра, и, главное, его Ксения.

Но про Ксению он думать уже не мог.

Как-то так вышло, что его мысли занимала теперь эта сумасбродная рыжая девчонка с доверчивыми глазами цвета шоколада.

– Хм… пожалуйста, – запоздало выдохнул Мишель, сетуя на себя за то, что поддался на её чары, как бестолковый мальчишка. – Обращайся, ежели что. Это всё, что ты хотела со мной обсудить?

Может, прозвучало грубо, но это, по крайней мере, отрезвило их обоих. Саша отрицательно покачала головой – нет, не всё. Но в то же время прекрасно понимая, что не имеет права задерживать его сейчас. Бедняга, ему и так нелегко придётся: объясняйся потом с Ксенией, что означал этот визит. Да и бабушка наверняка молчать не станет – вон с каким любопытством глядела!

– Вы придёте сегодня к Владимирцеву? – спросила она севшим от волнения голосом.

– Собирался, вообще-то.

– Вот и хорошо. Приходите! Там и поговорим.

С этими словами она развернулась и едва ли не бегом помчалась по ступеням вниз – куда угодно, но подальше от этого зеленоглазого наваждения! Что-то ей подсказывало, что останься она ещё на минуту – быть беде. И причиной была бы вовсе не вредная Ксения Андреевна. Куда скорее её погубило бы собственное глупое сердце, всякий раз бьющееся чаще рядом с этим человеком.

Это был чудесный день! И начался он чудесно, с приятной новости об аннулировании помолвки, и продолжился замечательным фокусом с Ксенией, за который Саше так и не влетело. Тем не менее, ей было стыдно перед Мишелем за свою выходку, а уж как стыдно перед генеральшей! Старая дворянка, аристократка до кончиков ногтей, что она теперь думает о ней?

Но оно того стоило. Вероятная ненависть княгини Волконской с лихвой окупала растерянность на лице барышни Митрофановой, её глухая ярость. И то, каким тоном его величество велел невесте не сквернословить при бабушке – так, словно это Ксения ещё и была виновата! Ох, до чего отрадно вспоминать!

И в больнице-то, на удивление, всё было хорошо! Ипполит Сидоренко сегодня был трезв как никогда, и – вот диво! – работал с покойником сам, Саша ему лишь ассистировала. Да и то по своей воле: на тот момент это казалось лучше, чем слоняться без дела наверху и наткнуться на Эллу с батюшкой, пришедших навестить княгиню Караваеву. Потом они вместе писали отчёт, и Ипполит Афанасьевич в своей извечной, чуть грубоватой манере высмеивал Сашину неопытность, но делал это так, что ей вовсе не было обидно, она сама смеялась вместе с ним.