Молотобоец с ходу завернул его наглый прогон:

– Отставить! – И наставительно ткнул пальцем в потолок: – Долг чести. Умри, но верни.

– Верну, – слегка смутившись, уверил Ашгарр, помолчал и добавил: – Или отыграюсь.

– А у тебя есть что на кон поставить? – насмешливо прищурив глаз, спросил Архипыч.

Ашгарр вздохнул, поправил неуверенным движением очки и развел руками:

– Нет ни фига. В пух проигрался.

Мне стало обидно за невезучего нагона как за себя самого (а как иначе?), и я протянул ему пули, только что извлеченные из моего тела.

– На, держи. Перепачканные в крови дракона уже не дуры. Если до ума довести, каждая на сотню потянет.

Ашгарр вопрошающе посмотрел на Молотобойца, и тот кивнул:

– Действительно потянет.

– Ладно, мужики, – сказал я, ловко пульнув окурок в раскрытую пасть опустевшего сейфа, – играйте-отыгрывайтесь, а мне пора. У меня своя игра. Пора ее закончить.

– Чувствуешь себя как? – озаботился Ашгарр.

Я попрыгал на месте, словно десантник перед открытым люком:

– Уже женихом.

Затем переступил через лужу крови, которая, загустев, стала походить на гудрон, и направился к двери.

– А ты, вообще-то, куда сейчас? – спросил Ашгарр.

– Лучше не спрашивай.

– Завтра Ночь Полета.

– Помню.

– Успеешь?

Не останавливаясь, я поднял руку и посмотрел на часы.

– Не волнуйся, все решится через два с половиной часа.

Уже был в прихожей, когда Архипыч крикнул:

– Если что, Егор, знаешь, как вызвать. И да хранит тебя Сила.

Сдвинув в сторону дверь, выбитую крепким плечом Молотобойца, я вышел на темную лестничную площадку. В этот миг кто-то этажом выше произнес: «Да будет свет», и в треснутом, забитом дохлыми комарами плафоне зажглась лампочка, а в следующую секунду у меня в мозгу вспыхнул тревожный транспарант – «Время!».

Внутри все оборвалось.

Я окончательно вышел из оцепенения, сорвался с места и поскакал вниз через две ступени.

Вылетая из подъезда, чуть не сбил с ног толстую бабку. Та взвизгнула и прытко, словно курица от петуха, отскочила в сторону. Замахнулась клюкой и взвыла: «Сталина на тебя нет, сволочь такая!» Спорить я с ней не стал. Против правды-то не попрешь. Да и не до того было – уже несся семимильными к тачке.

Впрыгнул, завел, вдавил педаль газа чуть ли не в асфальт и рванул с места в карьер.

А в голове стучало: «Время! Время! Время!»

Иной раз время тянется как жеваная-пережеваная жвачка, а бывает, летит стрелой. И что интересно: тянется тогда, когда тебе хочется, чтобы летело, а летит… А летит понятно когда. Капризное оно, время. Оно само по себе, а мы сами по себе. Фиг повлияешь. По этому поводу Вуанг хорошо сказал в одном своем хайку:

Такое оно, время; противостоять ему может только Сила.

Было бы у меня Силы столько, сколько ее у Михея Процентщика, мечтал я, скользя из ряда в ряд, всю бы, не задумываясь, потратил, чтобы время в Городе замерло до тех пор, пока не решу проблему.

Только не было у меня такой Силы, чтобы приказать: замри, мгновенье! И все что я мог себе позволить, так это мечтать и проскакивать на красный свет.

Как ни торопился, а в офис все-таки заехал – требовалось сменить продырявленную рубаху и залитый кровью пиджачок. Спешка спешкой, но первое правило дракона надо выполнять. Вряд ли, конечно, кто-то додумается, что черное на голубом – это застывшая кровь дракона, но зачем вообще давать повод задумываться?

Поэтому так.

Порывшись в шкафу, откопал свежую футболку с символикой испанского клуба «Реал» и натянул. А поверх – дабы не пугать мирного обывателя пропахшей гарью кобурой – черную джинсовую куртку.

Переоделся, пригладил раздраконенные патлы, приказал себе «Вперед!» и двинул.

Но на выходе – гоп-стоп! – путь мне преградили два амбала.

– Привет, дядя, – прокрякал тот, что нарисовался справа.

И бесцеремонно положил мне руку на плечо.

Разборки с ребятами Большого Босса не входили в мои сиюминутные планы, поэтому я спокойно-спокойно и вежливо-вежливо сказал:

– Будьте так добры, свалите.

И попытался протиснуться.

Но они дружно, как по команде, сдвинули плечи.

– Поедешь с нами, – ткнув мне в бок стволом, тявкнул тот, что стоял слева.

Не тот проулок вы выбрали сегодня, парни, для прогулок; подумал я. Нынче прогулка по моему проулку – не самый полезный для здоровья моцион.

Мериться статусами с шестерками-шестеренками не имело смысла, и я их разметал. Просто разметал. Ушло у меня на это ровно три секунды. Тому, что навалился слева, разбил трахею, тому, что справа, сломал нос. Причем рукояткой его же пистолета. А пистолет в кусты. Вот так.