Не надо ко мне цепляться, когда я на взводе. Когда я на взводе, во мне просыпается воин – свирепый и безжалостный. Даже Вуанг меня боится, когда я на взводе. Я и сам себя такого боюсь. В нашем случае, правда, это одно и то же. Но все равно.

Потом я снова гнал так, будто пытался обогнать самого себя. И пока гнал, думал о том, что почувствовал Антонов-Демон, когда увидел мою черную кровь. Как он себе это дело объяснил? Что он себе нафантазировал? Что обо мне подумал? Или не обратил внимания? Мог и не обратить по такой запарке. Запросто.

Но как бы там ни было, решил я в итоге, нужно будет обязательно зачистить его память. Найти и зачистить.

Потом мысль вильнула хвостом, и мне вспомнился один наш давнишний разговор с Ашгарром.

Как-то раз захожу к нему в комнату по какому-то делу, а он смотрит новости по CNN. Шел репортаж о последствиях американской бомбардировки Багдада, и как раз показывали мальчугана, потерявшего обе руки при взрыве. Я, отвыкший от телевизора, тотчас забыл, зачем пришел, смотрел во все глаза на перевязанные культи, на измученное лицо ребенка и не мог оторваться.

А потом вдруг Ашгарр спросил: «Как думаешь, причина действительно в мессианстве или все же в банальном желании овладеть нефтяными полями?» С трудом протолкнув подступивший к горлу комок, я ответил, что не знаю, что не думал об этом. После чего выразился в том смысле, что если причина в первом, то это глупо – на слезах ребенка светлое царство демократии не построить. А если во втором, то подло. Подло и до ужаса несправедливо.

Ашгарр после моих слов долго молчал, а потом вдруг спросил: «Помнишь легенду, в которой говорится, что нефть – это кровь ушедших драконов?» Такую сказку я почему-то не помнил, но центровая метафора мне показалась занятной. Было в ней нечто символическое. Мир людей, созданный на руинах мира драконов, существует за счет пролитой драконьей крови – разве это не символично? Я поделился этим соображением с Ашгарром, а он меня еще больше озадачил, сказав: «А что, если это никакая не выдумка? Что, если на самом деле нефть – это кровь драконов?» Я лишь недоуменно пожал плечами. Это сразу. А затем долго на эту тему думал. Зацепила она меня, честно говоря. Оно и понятно. Никто не знает, что такое нефть, выдвигаются разные гипотезы, ведутся ожесточенные споры, а истина, быть может, рядом. Быть может, вот она.

Впрочем, если это так, то лучше людям об этом не знать. Так жить спокойней. И самим людям, и нам, драконам. Если бы нефть вдруг объявили драконьей кровью, кто бы запретил нам заявить на нее права? Никто. Представляю, какой случился бы переполох. Сначала переполох, а потом единение. Люди всех стран, рас и религий встали бы плечом к плечу против наглого драконьего отродья. Ничто так не сплачивает людей, как общий враг и совместная борьба.

Но не будет этого. По той причине не будет, что никогда мы не нарушим правила номер один. Люди нам не враги, и мы не хотим стать для людей реальными врагами. Пусть продолжают думать, что драконы – персонажи сказок, а драконья кровь – коктейль, в котором смешаны три унции русской водки с четырьмя унциями рижского бальзама. И только.

Под эти думы свои праздные и не слишком толковые я благополучно пролетел всю Озерную, пересек плотину и уже подъезжал к месту. А когда подъехал – врубился, что рулил чисто на автопилоте, не очень соображая, куда несусь. Включил мозги и глянул за борт. Оказалось, что подсознание и сыщицкое чутье привели меня к ночному клубу «Шпроты».

Выходя из машины, уже вполне осознавал, к кому прикатил и что, собственно, от него хочу.

Но поначалу вновь вышел затык – на фейсконтроле меня остановил доблестного вида страж.

– Будьте добры, ваш пригласительный, – попросил он.

Любезно так попросил. Как учили. Но за этой напускной любезностью слышался скрип шлагбаума.

Заранее предчувствуя, что получу от ворот поворот, я сознался:

– Нет у меня, мил человек, никакого пригласительного Я не по приглашению явился, а по зову сердца.

– Простите, но сегодня корпоративная вечеринка, – сообщил охранник, что, по сути, означало: «Пошел вон, лопушок, тебя тут не ждали и не ждут».

Что за день-то сегодня такой? – подумалось мне. Всякий встречный норовит сунуть палку в колеса.

Пытаясь сдержаться, честно досчитал до пяти, потом до семи, а потом еще и до одиннадцати. Вдохнул-выдохнул и бодро произнес:

– Уважаемый, ты разве не узнаешь меня? Хоу! Это же я – Андрей Шевченко. Специально приглашенный гость.

– Да хоть бы и Дэвид Бекхэм, – иронично заметил охранник и в следующий миг улетел на аккуратно постриженный газон.

То, что у меня не осталось магической силы, вовсе не означает, что у меня отсутствует физическая. Присутствует. Еще как присутствует. Не то что одного, пятерых одолею без напряга.

Арт-директора клуба я разыскал в баре, где было людно и где никто никого не слышал, поскольку по ушам долбило то, что язык не поворачивается назвать музыкой.

– Миша, разговор есть. – проорал я, хлопнув своего «крестника» по плечу.

Ерошкин напрягся, пытаясь вспомнить, кто я такой. А когда вспомнил, обрадованно улыбнулся и крикнул в ответ:

– Ага, пойдем, Егор, выйдем.

Спихнув с колен полуодетую малолетку (которая ничуть не обиделась, а наоборот, обрадовалась и тут же упорхнула в сторону танцпола), Ерошкин ухватил меня за рукав и повел служебными коридорами туда, где было более-менее тихо, – в свой кабинет.