– Как я понял, у этой планеты оборот вокруг своей оси равен по времени обороту вокруг светила. В одном полушарии всегда сверхвысокая температура, а в другом - наоборот.

Ференц кивнул.

– Вполне возможно. Только я не слышал ни об одной такой планете, пригодной для жизни.

– Может, это очень далекая колония. Сколько их раньше было?

– Других объяснений нет. А что с этим существом? Оно никого вам не напомнило?

Я помотал головой:

– Нет. Да и где можно увидеть существо, открывающее трансгресс-линию, где ему вздумается?

– Таких бы запомнили, - согласился Ференц.
– А что насчет этих черноголовых?

– Они будто из разных кусков сшиты, - сказал я.
– Словно кем-то сделанные.

– Что же мы имеем?
– задумался присевший рядом на корточки Давер.
– Колонист, семью которого в юности убили некие искусственные люди, появляется вместе со своим товарищем, о котором мы ничего не знаем, там, где в Белый город направляются другие колонисты. После чего они вырезают всех рейдеров в Приемнике, а колонисты бесследно исчезают. И где здесь логика?
– он поднял взгляд на меня.

Я пожал плечами:

– Это была картинка из детства. Мало ли что потом с ним могло случиться. Может его этот, с пустыми глазами воспитал.

– Откуда тогда второй взялся?
– спросил Давер.
– Тоже воспитанник? Так мы ни к чему не придем.

– А где рейдеры?
– спросил я оглядываясь.

– Кажется они из-за вашего припадка и моих объяснений решили, что монеты прокляты, - усмехнулся Ференц.

Я вспомнил про монеты и разжал кулаки. В левом горсть металлических кругляков, еще один зажат между пальцами правого.

Инспектор поднялся и махнул рукой:

– Поднимайтесь, Валентин. Нам пора домой.

Я встал, ссыпал монеты в карман и побрел за Давером, размышляя, каким образом снова умудрился посмотреть две истории вместо одной. Что за биополе у этих людей? И можно ли без оговорок считать их людьми?

Через минуту мы вышли из архива. Инспектор посоветовал мне вернуться домой и отдохнуть. При этом он многозначительно посмотрел на мой карман и попросил воздержаться от экспериментов. Вздохнув, я вытащил монеты и пересыпал их в ладонь инспектора.

Домой пришлось ехать кружным путем, ведь вид мой не позволял показаться на центральных улицах. Времени ушел добрый час, зато удалось избежать позора. Дома, отмывшись и поев, я увалился на кровать. Признаться, эти чужие миры захватили мое воображение. Наш город, сумевший уцелеть в пожарище апокалипсиса, многие века жил обособленно и практически не меняясь. В умах людей именно такое устройство мира казалось нормой. Огромная бескрайняя пустыня, среди которой в редких оазисах живут дикие бедуины, они же рейдеры. Хотя между бедуинами и рейдерами была какая-то разница, но я ее не улавливал. Большинство горожан, думается, вообще об их существовании не подозревают, поэтому стыдиться мне нечего. Еще в пустыне иногда открывались порталы из обособленных колоний на далеких планетах, обычно влачащих существование ничуть не лучшее чем бедуины. Кое-кто из этих колоний добирался до города, но такое бывало редко, я, например, не знаю никого среди своих друзей и знакомых оттуда. Фактически, мы были последним осколком разбившегося вдребезги мира. У нас есть кое-какие технологии, удалось сохранить высокий уровень науки, но с величием прошлого не сравнить. Когда-то человек был хозяином всего, что открывается нам ночью на небе. Долетел до каждой звезды, почти каждой нашел применение. Там, где нельзя было жить, добывали полезные ресурсы, устраивали космические базы и лаборатории. Потом развитие технологий вышло из-под контроля, любой сумасшедший мог сотворить какой-нибудь локальный катаклизм, и все вместе эти психи и фанатики устроили катаклизм глобальный. Мы остались одни посреди развалин, спасенные тем, что Белый город располагался в глухом углу малонаселенного мира. Нам ничего не оставалось, кроме как попытаться выжить и сохранить хоть какие-то крохи человеческого величия. Интереса к окружающей пустыне у горожан нет, ведь по всеобщему представлению там нет ничего, кроме мертвой земли и развалин. Что говорить, если я, библиотекарь, чья специализация - история, до этого момента думал также. А ведь мне пришлось посмотреть множество историй из прошлых времен. Все они были одинаковы: если не очередная резня бедуинов (отец считает это своеобразным механизмом регуляции в условиях ограниченности продовольственных ресурсов, но смотреть на этот механизм невозможно), то очередной скучный эпизод из жизни города.

Но каков мир на самом деле? Наверняка были и другие обособленные места, достаточно большие, чтобы не деградировать в культурном и научно-техническом плане. Впрочем, дело даже не в них. Что это за существо, создававшее трансгресс-линию, где ему захочется? Что за странное сооружение в замерзшем чуть ли не до абсолютного нуля мире, оказывающее по-настоящему гипнотическое действие на мои мозги? И еще эти двое, видевшие костяного человека, пытавшиеся добраться до замерзшего замка и убивающие людей без всякой причины. Без всякой видимой мне причины.

В дверь постучали, и в комнату заглянул отец.

– Вернулся? Как успехи?

Я пожал плечами. Отец кивнул, поняв это как-то по-своему. Я тут же вспомнил, что отец видимо долгие годы помогал охранке и ни разу даже словом не обмолвился по этому поводу.

– К тебе тут приходили, - продолжил он.
– Светленькая такая, волосы короткие, до плеч. Сказала, вы собирались куда-то, а ты не пришел, и на работе тебя нету.

– А ты что?
– спросил я обеспокоенно.

– Сказал, что помогаешь в важном и очень секретном деле. И что бы она никому ничего не рассказывала. В общем, представил тебя героем со всех сторон. Кто она, кстати?

– Да так, - я неопределенно взмахнул рукой.

– Как так?

Я выразительно посмотрел на отца.

– Ты давай, это...
– сказал отец после паузы, - не мальчик уже. Серьезнее будь.

Дверь закрылась, и мысли мои легко и непринужденно вернулись к замку. К Ирен завтра заскочу, объясню все. А вот эти изгибы, тянущиеся вверх, к звёздному небу... Представляя их я незаметно задремал, и проснулся, когда на улице уже стемнело. На цыпочках прокрался в кухню, зачерпнул поварешкой из кастрюли на плите. Заскочил в ванную, для вечернего туалета, и снова увалился в кровать. Уже засыпая, снова увидел пустоту огромных глазниц, из которых смотрело черное небо замёрзшего мира...