Внутри загадочное судно казалось еще более огромным, чем снаружи. Циклопический плавучий город со своими импровизированными улочками, жилыми кварталами, рабочими отсеками, наполненными деловито снующими по своим делам людьми.

Некоторые «улочки» были так широки, что по ним даже могли проезжать толкаемые хозяевами повозки, груженные всякой утварью от посуды до корзин с диковинными грибами или просто прикрытые парусиной, под которой выпирало что-то, очень похожее на крупные кости.

Где-то в невидимом загоне блеяли козы, кто-то похрюкивал, квохтали куры. На судне был скот — а значит, и нормальное мясо. В подтверждение Лериной догадки в поле зрения показался лоток с вяленым мясом, к которому выстроилась косая очередь. В руке каждого из ожидающих девушка разглядела мятую бумажку с номером.

— Еда по талонам, — сказал за ее спиной Савельев. — Жестко.

— У нас по расписанию было, — пожал плечами Ворошилов. — И никакого гемора.

Все еще злившийся метеоролог не удостоил его комментарий вниманием.

— Какой источник энергии должен питать такую махину в течение двадцати лет? — в соседнем лифте Батон переглянулся с Тарасом.

— Колоссальный, — только и ответил тот. — Ты ж смотри, целый «грузовик» под цитадель переделали. И ведь довоенный. На реакторах идет, не иначе.

— Нефтяник?

— Хрен разберешь.

— Интересно, чей он.

— Скоро узнаем. Но явно не наш будет, судя по переводчику. Если солдатня не по-нашему балакает… Эй, на борту много русских?

Яков промолчал.

— А чем мы вообще обязаны столь высокой аудиенции? — усмехнулся Макмиллан. — Надо же, сам Император! Ты видел когда-нибудь живого Императора, а, Митч?

— He-а, бро.

— Император лично встречает всех беженцев перед забором, — скупо и непонятно пояснил Яков. Забором? — удивился Рэнди, но переводчик снова предпочел промолчать.

Сквозь лифтовые решетки остро пахло машинным маслом, электропроводкой, потом и оружейной смазкой, мешавшейся с жаром приготавливаемой еды и какими-то пряностями. От некоторых запахов у Леры закружилась голова, и девушка, стиснув прутья кабинки, прижалась к ним лбом, чувствуя, как призывно заныл желудок, а во рту вязко собралась слюна. Только сейчас она вспомнила, что ничего не ела с момента, как покинула базу.

Недовольно пискнувшую мышь пришлось застегнуть в кармане. Лера боялась, что любопытный зверек ненароком может задать стрекача, — ищи ее потом тут.

А от очередной палубы, представлявшей собой нечто наподобие рынка, щедро освещенного светильниками и несколькими прожекторами, у Паштета и Трески глаза на лоб полезли — сколько же всего тут было. Запчасти, одежда, всевозможные водоросли и морепродукты, недовольно квохчущая в клетках живность и прочие атрибуты подобных мест. Позже команде «Грозного» пришлось только дивиться на открывшиеся чудеса во время устроенной для них короткой обзорной «экскурсии». Запросто открывать основные карты невесть откуда взявшимся чужакам обитатели танкера не хотели. Юркий чумазый карапуз попытался умыкнуть с лотка особо сочный аппетитный гриб, вид которого Лере был не знаком, но был тут же ловко перехвачен за руку одним из патрульных солдат и переправлен обратно к ворчавшему продавцу. Вынырнувшая откуда-то мать с причитаниями отвесила нерадивому чаду подзатыльник. Ребенок захныкал.

Некоторые дети, побегавшие мимо, на мгновение останавливались, неприкрыто глазея на чужаков. Многие из них что-то жевали, некоторые прижимали к груди неуклюжие самодельные игрушки, явно собранные из чего попало. Тахома, ласково улыбнувшись, помахала одному из них, но приблизиться к кабине ребенку не позволили стоявшие спиной к «гостям» охранники.

Сбавляли шаг и взрослые, на лицах которых, в отличие от искреннего детского любопытства, мешались самые разные чувства — от интереса до настороженности и даже неприязни. Лишним ртам тут явно были не особо рады. На бледных лицах в тусклом свете поблескивали усталые глаза.

Здесь обретались представители множества народностей, не знакомых Лере. Цвет кожи, белой, почти прозрачной, пожалуй, был единственным, что объединяло собравшихся здесь людей.

— Что с тобой? — обернулась Лера, когда американка всхлипнула.

— Я так давно не видела детей. Дочь у меня тогда на родине осталась, Кэрол, — тихо проговорила женщина. — Муж тоже пилотом был. Мотался все, не успевал ничего. Она то со мной, то с бабушкой. Он на день рождения все хотел ей собственными руками что-нибудь сделать, чтобы запомнилось. Все увольнительные в гараже пропадал. А вот, не слупилось, — Тахома провела дрожащей рукой по волосам Леры. — Была бы, наверное, как ты сейчас. Если жива осталась.

Лера не нашлась, что ответить. Американка впервые впустила ее так глубоко в собственное горе; такого не случалось даже в долгие часы уроков английского. Мягко перехватив руку женщины, Лера сжала ее.

У всех у них было, кого оплакивать.

— Это Ковчег, — благоговейно прошептал Паштет, инстинктивно проверяя тетрадь Птаха во внутреннем кармане «натовки». — Мы как Ионы… Ионы во чреве Кита.

Вспомнив одно из многочисленных высказываний блаженного, повар чуть отогнул рукав куртки и потер небольшое покраснение на тыльной стороне запястья. Кожа немного зудела.