Приземлившийся борт был хорошо знаком Крутову, этот «Ту-134» входил в состав специальной эскадрильи, обеспечивающей срочные перевозки ФСБ, а это значит – в город пожаловали бойцы отряда «Город»…

– Товарищ полковник. – За шумом турбин Родион Андреевич не услышал, как к нему подошел офицер связи. – Получена депеша от Шатуна.

Крутов несколько секунд помолчал, с восхищением наблюдая, как похожая на гигантскую птицу «Тушка» легко и грациозно развернулась на рулежке, направляясь к самолетной стоянке, где серыми и бело-голубыми громадами замерли «Ил-76» и «Ан-12». Начинался новый день…

Возвращение Алины Буковинской в Чечню прошло на удивление легко. Военные, которых маститая журналистка постоянно обливала помоями, в этот раз отнеслись к ней радушно.

Полковник Мегалян, немолодой, но все еще не лишенный привлекательности мужчина, первый заместитель начальника управления по связям с прессой и общественностью, провел с Алиной длительную душещипательную беседу, рассказывая о нынешней службе в республике, которая постепенно восстанавливается после длительной кровопролитной «контртеррористической операции», и как в этом местному населению помогают армия и правоохранительные органы.

Буковинская, прихлебывая скверно заваренный кофе, только мягко улыбалась и кивала, не спуская глаз со смуглого лица с густыми черными бровями и тонкой полоской щегольских усов под массивным птичьим носом. В мыслях журналистка уже представляла, как на страницах газеты разнесет в пух и прах этого сиволапого солдафона. Но пока она улыбалась…

В конце беседы Алина как бы между прочим сообщила, что хотела бы поездить по республике, посмотреть, как налаживается жизнь мирных граждан. А заодно с милой улыбкой добавила, что давно лелеет мечту снять фильм (для этого с ней и приехала съемочная группа) о возвращенцах, боевиках, вышедших из лесов и сдавшихся властям, которых амнистировали и разрешили вернуться к семьям.

После такого заявления полковник чуть в ладоши не захлопал от радости и тут же пообещал помочь в оформлении необходимых бумаг, а заодно и сопровождение предоставил. Вездеход «Гусар», бронированную модель армейского «УАЗа», и в качестве сопровождающих прапорщика с двумя автоматчиками.

Прапорщик оказался невысоким сорокалетним увальнем с простым, незапоминающимся лицом, совсем другое дело солдаты. Атлетически сложенные голубоглазые блондины: их хоть сейчас на обложку женского журнала, «а лучше в постель, причем обоих» – мечтательно прищурилась журналистка, мысленно представляя, что бы она сделала с этой сладкой парочкой, даже не подозревая, что простоватый прапорщик – старший офицер ГРУ, один из лучших «топтунов» военной разведки. В течение нескольких недель он неустанно вел ее в Москве, а теперь и здесь. Сексапильные же герои просто исполняли роль ширмы, отвлекающей на себя внимание.

Ночь Алина Буковинская провела в небольшой, заново отстроенной гостинице, которую из-за наплыва пишущей и снимающей братии местные жители и федералы прозвали «Журналист». Одноместный номер «люкс» по сравнению с московскими собратьями выглядел убого, несмотря на круглосуточную подачу горячей воды и японский кондиционер.

Все это угнетало Алину. Она поглощала чашку за чашкой крепкий кофе (не в пример тому, каким угощал полковник Мегалян) и курила одну за другой сигареты, пытаясь разобраться в том, что же ее раздражает, что ей больше всего не понравилось.

Неожиданно журналистка припомнила старый, еще со студенческих времен анекдот. Решил алкоголик повеситься, привязал к люстре петлю, потом взобрался на стул и тут увидел на шкафу заначку. Не пропадать же добру. Выбрался алкаш из петли, достал бутылку, хлебнул, еще раз хлебнул, подобрал с пола чинарик, закурил. Потом с удивлением посмотрел на болтающуюся петлю и говорит: «Чего это я завелся? Ведь жизнь налаживается».

Буковинская глубоко затянулась, выпустила через ноздри тугую струю сизого табачного дыма, а в мозгу пульсировало: «Жизнь налаживается».

Жизнь налаживается, именно это и зацепило Алину. Еще гремели взрывы, по ночам раздавались выстрелы, гибли люди – как солдаты федеральных войск, как представители чеченской власти, так и простые вайнахи. И все-таки жизнь налаживается, восстанавливаются разрушенные предприятия, ремонтируются дороги, строятся новые дома, и, главное, на свои насиженные места возвращались беженцы.

Но скоро всему этому должен был прийти конец, и одним из инициаторов грядущей войны, насилия и разрушений стала она, журналистка Алина Буковинская. Хотя женщина на протяжении всей эволюции была женой, матерью, хранительницей домашнего очага, разрушения и смерть для нее противоестественны по природе.

Алина докурила до фильтра сигарету, небрежно бросила ее в пепельницу, подумав про себя, что за последние пятьдесят лет эволюция претерпела значительные изменения. Эмансипация позволила женщинам сбросить с себя тысячелетние кандалы и встать вровень с мужчинами.

Лично для нее, талантливой журналистки, удачно вставленные термины «Геноцид», «Национальное самоопределение» и тому подобное обернулись звонкой монетой в виде зарубежных грандов, которые обеспечивали ей безбедное существование сейчас и, что немаловажно, копили проценты. «Каждый устраивает свою жизнь сам», – промелькнуло в голове журналистки. В конце концов, ее никто не принуждал, сама согласилась, а потому ее не должно волновать чужое горе.