Стихотворения и поэмы
вернуться

Рыльский Максим Фаддеевич
Шрифт:

122. «Я памятник себе воздвиг недолговечный…»

Я памятник себе воздвиг недолговечный — Не из металла он, не из гранитных плит. Мои творенья миг схоронит скоротечный, Забвенье запылит. Ни сил пророческих не принесла мне доля, Ни славы сладостной отведать не дала, И время прочь сметет меня, как листья с поля, Как крохи со стола. Забудут обо мне, и только ненароком, Из хлама кто-нибудь извлекши ветхий том, Напомнит правнукам о малом, о далеком Житье-бытье моем. Мол, жил, творил, в хулах порой не знал отказу; А впрочем, чудаков нам видеть не впервой… …А что, когда он всё ж прибавит: но ни разу Не покривил душой! <1928>

123. «Не нагляделся я на розовые почки…»

Не нагляделся я на розовые почки, Источник юности убогим черпаком До дна не вычерпал… Горят вверху цепочки Апрельских облачков, изогнутых мостом. О, протянись, как мост, напев стиха простого, К сердцам, где радостей и горестей юдоль. Пусть солнцем утренним блеснет мой вечер снова, Пусть людям принесет мое живое слово И скорбь целящую, и благостную боль! <1928>

124. «Целый день не стихала работа…»

Целый день не стихала работа, Веял ветер, и солнце пекло, А к закату молчанье в ворота, Словно гость долгожданный, вошло. Унавожено смутное поле, Вилы пахнут, и пахнет рука, Ноги млеют и ноют от боли, Голова, как железо, тяжка. Летописцем, что в ночи глухие Над столом обессилел давно, Месяц сны переводит людские На широких небес полотно. <1928>

125. «Машина пронеслась, полоску дымовую…»

Машина пронеслась, полоску дымовую Развеяв за собой. А там, в дали сквозной, Где стал навытяжку деревьев строгий строй, Трамваи дребезжат, со звоном звон рифмуя. Наскучив красотой, на улицу земную Сворачиваю вновь, свершаю путь с толпой, И радостно мне знать, что людям я родной, Что с ними в ряд — и крест и свой венец несу я. Одним трудом, одной заботой заняты, Мы будем рыть руду, сооружать мосты, Сады выращивать меж голыми песками — И легче будет нам покинуть дольний мир, Когда о смерти весть передадут в эфир Антенны, нашими построены руками. <1928>

126. «В эпоху, милую душе своей…»

В эпоху, милую душе своей, Любой поэт уходит, если надо. Пред ним, как море, прошлого громада — Что царств, богов, племен, веков, людей! Библейских сказов мирра и елей, Эллады зной и готики прохлада — Всё может стать усладою для взгляда Иль перелиться в музыку идей. Но принимать иль нет, что в нас растет, Что возле нас цветет из года в год И что трудами мы творим своими, — Лишь тот, в чьих жилах жар давно остыл И вместо крови мертвый ток чернил, Тревожится вопросами такими. <1928>

127. «Топочут овцы, кони ржут, ревет…»

Топочут овцы, кони ржут, ревет Могучий бык протяжно и зловеще, И черной тенью птицы реют веще, И черных туч всё яростнее гнет. Как ураган восторженно поет, Как дым костров испуганно трепещет, Как дождь сечет, как пьяный ветер хлещет, Каким потоком хлынул небосвод! Ликуй, земля! Из чаши пей небесной, Прими лобзанье, как удар мечом, Пади в объятья радости железной! Уже светлеет за твоим плечом Иная жизнь, — и голос соловьиный Сквозь гром и грохот льется над равниной. <1928>

128. ИЗ БУКВАРЯ

Взгляните: вот жилье рабочего простое. Здесь украшений нет. Лишь ароматы хвои Да над опилками прозрачная пыльца. Здесь день-деньской поют рубанки без конца, За стружкой стружка вслед мелькает и змеится… И гость взыскательный пускай не изумится, Девиз простой прочтя, знакомый всем окрест: Кто трудится, тот ест. <1928>

129. «Беседой занимать не пробуй кузнеца…»

Памяти мудрого кузнеца Якова Франка

Беседой занимать не пробуй кузнеца, Когда он молотом беседует с ковалом: За искрой искорка сверкает блеском алым Взамен крылатого и острого словца. Как бы играючи, ведет с железом спор Рука могучая, лишь вздулись жил извивы,— И вдруг рождается перед тобой, на диво, Из жаркого бруска подкова иль топор. Но если строгий мех дыханье затаит И отдыха придет веселая минутка — За шуткой слыханной неслыханная шутка, Как в сумрак искорка за искоркой, летит. <1928>