Стихотворения и поэмы
вернуться

Рыльский Максим Фаддеевич
Шрифт:

78. «Шумит, и шепчет, и тревожит…»

Шумит, и шепчет, и тревожит Неровный дождь из-за угла, А в сердце — летний день погожий, Тропинкой девушка прошла. И сенокоса перезвоны, И золотистые коржи, И свежий дух копны зеленой, Полынь и кашка вдоль межи. 1924

79. «Как внимательный охотник…»

Как внимательный охотник, Зверобой неукротимый, Поседелый следопыт Приникает теплым ухом, Чтобы дальний шум расслышать, К лону матери-земли, — Так и ты, поэт, упорно Отголоски жизни слушай, Ритмы новые лови, И приливы, и отливы, Хаос линий, дым исканий В панцирь мысли затяни. Как бестрепетную руку Врач кладет на пульс ребенка И в биенье слабых жил Видит то, что нам незримо: Поединок неизменный, Смерти с жизнью грозный спор, — Так и ты, поэт, упорно Слушай зовы лжи и правды, Темный грех и светлый смех, И клади не как Фемида, А с отверстыми глазами На спокойные весы. <1925>

80. ОХОТНИКИ

Еще есть люди: ветер и леса Отражены у них в глазах жестоких, Перекликаются в них голоса, Умолкшие в годах седых, далеких. Склоняясь буйно к гривам огневым Коней, носящих пламенные тавра, Несутся по сугробам снеговым, Напоминая пьяного кентавра. И конский пот — божественный настой — Щекочет ноздри голодом и силой, И сердце голое во мгле слепой Темнее ночи, вьюжной и унылой. Вот штуцер поднят, грозные зрачки Медведицу на мушку ловят в стуже, И мускулы обветренной руки Сжимают мощно верное оружье. Когда кулик в разливе синевы, Как тень, плывет среди весенних веток, Они глазами круглыми совы Следят за ним, — и выстрел будет меток. Уж пахнет осень прелою листвой И первые снежинки пролетают, — Охотники, подняв арапник свой, Борзых собак в пустой простор спускают. Всё дышит, бьется, голосит, идет. Он любит птицу, рыбу любит, волка, — И, всех любя, безжалостно берет Холодную и верную двустволку. <1925>

81. ДОЖДЬ

Благодатный, долгожданный, Светом радуг осиянный, Гость вечерний, золотой, Падай — бодрый, звонкий, свежий — Над засушливой, безбрежной, Пропыленной стороной. Ты вздохни горячей грудью, Мать-земля! Тебя остудит Щедрый дождь, и оживит — И пшеничной и ячменной Буйной порослью отменной Ширь полей возвеселит. <1925>

82. «Трепещет осокорь, гигантом белым…»

Трепещет осокорь, гигантом белым Вздымаясь ввысь, где птицы лишь одни, — И хорошо прилечь в его тени, К земле приникнув наболевшим телом. Вокруг дома, пустым ларям сродни, Слова людей с их опытом несмелым… Дай, сердце, волю крыльям онемелым, Расправь их, ими в высоте сверкни! А сердце мне: ведь ты листок единый На ветке всеземного исполина, Ты лишь частица, линия одна! Умей же слышать, как проходят соки Сквозь этот ствол, могучий и высокий, Познай, какая в целом глубина! <1925>

83. «Вы в затхлых буднях, чьи смесились даты…»

Вы в затхлых буднях, чьи смесились даты, В пыли неправд и кривотолков злых Блестите, мысли, как зарниц ночных Глаза в предчувствии грозы крылатой. Темнеет небо. Гулов громовых Всё ближе слышны тяжкие раскаты, И вдруг на грудь, где все желанья сжаты, На землю хлынет холод струй живых. И радостно впивает порой каждой Тот дождь земля, измученная жаждой, К ней лилия в изнеможенье льнет. Так вы, тревожные, людей зовете От будней, от погибели в болоте, К бескрайностям оснеженных высот. <1925>

84. «Запахла осень вялым табаком…»

Запахла осень вялым табаком, И яблоками, и ночным туманом, Сверкают астры над песком румяным За широко распахнутым окном. Кузнечик в травах, как зеленый гном, Смычком поводит. И зачем весна нам, Когда с годами выдержанней станем И мудрость нас украсит серебром. Бери суму и дом родной покинь, И пей холодную немую синь На взлесье, где медово пахнут дыни. Учись быть и правдивым, и простым И, проходя по листьям золотым, Забудь про башни темные гордыни. <1925>

85. «Докуривайте, господа, кончайте…»

Докуривайте, господа, кончайте Ликер и кофе. Мщенья грозный час Уже настал. По лестнице грохочут Железные шаги и сотрясают Всю землю: никуда вам не укрыться И гнева правого не избежать. Ключи от житниц бросьте в океан, В глухие, вспененные ветром волны, Скупые рыцари, в последний раз На золото взгляните в подземельях, В последний раз уста своих любовниц Накрашенных целуйте. Дверь трещит, Гремит железо, голоса гудят, И встало зарево в высоких окнах. <1925>