— Я зараз.

— Эх, растяпа!.. Говорил же, подкладывай разом, нет же, замешкался, — поддерживая плечом повозку, ворчал пожилой солдат. Он обрушился на молодого, опоздавшего подложить под колесо камень, чтобы остановить повозку, скользящую назад, под гору.

Совершенно мокрые, по шею забрызганные грязью и безмерно уставшие солдаты вытягивают на руках орудие за орудием, повозку за повозкой. Часто они совсем разгружают их и несут ящики со снарядами на плечах, потом снова укладывают их в повозки, вытянутые на гору. Если такой путь труден всегда, как же изнурителен он после многосуточных боев, когда далеко не каждый спал по часу, по два в сутки.

Из ближних изб несколько мужчин вышли к дороге.

— Тяжко, хлопцы? — участливо обратился один из них к солдатам.

— Как видишь.

— Без быков не обойтись.

— Тут и быки не помогут.

— Не говори, они утяжливей.

Один из хуторян заспешил домой. Вскоре он возвратился с парой быков.

— А ну, впряжем их в вашу пушечку.

— Попробуем? — замялись было солдаты, поглядывая на командира.

— Давай, давай! — подбодрил их Щербинин.

Впрягли. И быки, правда, медленно, но все же потянули орудие в гору. Затем так же вытянули второе, третье. Еще пару быков вывел второй хозяин, и дело ускорилось.

Колонна все тащилась и тащилась сквозь тьму беспросветной февральской ночи.

Неподалеку от дороги стоял просторный дом с большими окнами. Они манили каждого, и Щербинин то и дело поглядывал туда. Эх, чашку б горячего чая! Только разве оставишь колонну? Нет, только вместе со всеми.

На крыльце дома вдруг появились люди. Громко разговаривали. Слышно, прощались с хозяевами.

— Это кто там? — обернулся Березин.

— Похоже, наш Капустин… — высказал предположение Жаров.

У Щербинина невольно сжались кулаки. Как он смел оставить батальон?

Несколько смущенный, комбат приблизился к командиру полка и доложил, что его колонна продолжает путь по маршруту.

— В чем дело, Капустин? Почему вы здесь?

— Прошу простить, схватило живот. Едва отпарил чаем… Сейчас догоним, товарищ майор.

Щербинин смолчал.

— Что за шальной февраль! — засуетился Капустин. — Ни пути тебе, ни дороги.

Щербинин снова не откликнулся.

— Окаянная погода! — не унимался провинившийся комбат. — Боюсь, не выберемся до утра.

Капустин говорил как-то странно, растягивал слова, будто язык у него немного одубел.

— У страха глаза велики, — обрезал его командир полка. — Наши орлы не одно — два таких расстояния пройдут за ночь. Так ведь? — обратился он уже к Румянцеву, рота которого поравнялась с ними.

— Понадобится, и три пройдем, — уверенно ответил офицер.

— Вот это мне нравится.

— Что, Юлий Викентьевич, обгоняет нас молодежь? — усмехнулся Березин.

— Что и говорить, у них огонь в душе, — мирно согласился Капустин, не желая осложнять отношения с начальством.

— Такой огонь, — сказал Щербинин, — в каждой душе горит… если там не сыро.

Капустин поморщился и смолчал. Отпустив комбата, Щербинин и Березин тронулись в голову колонны.

— Убил ты Капустина, — тихо сказал Березин, ехавший рядом.

— Я бы прибил его. Не терплю, когда человек распускается. Думаешь, в самом деле живот? Здоров как бык.

Дорога тянется параллельно переднему краю, который в четырех-пяти километрах вытянулся за лесом слева. Фланговый марш! Впрочем, особый фланговый марш, ибо фронт не только слева, но и справа. Полк Щербинина движется меж двумя фронтами, один из которых, тот, что слева, полыхает огнями на виду и грохочет совсем близко, а другой отдаленно гудит справа. Путь полка и пролегает через узкий коридор, разделивший сейчас эти два фронта.

Немецкие силы обоих фронтов неистово рвутся навстречу друг другу, чтобы соединиться. Окруженные дивизии беспрестанно атакуют рубежи Стеблев — Шандеровка и Шандеровка — Селище. Полк Щербинина и перебрасывается на один из этих участков, куда ушли уже другие части дивизии.

Возглавляя колонну, Щербинин с тревогой приглядывался к фронту слева. Там гулко рвутся снаряды. Одни из них, вздымая землю, разрываются у самой дороги, другие с характерным шелестом проносятся над головами и плюхаются справа. Сбоку, не угасая, висит дрожащий свет ракет. Столько ракет Щербинин еще не видел нигде. Они десятками и сотнями взвиваются вверх, ярко расцвечивая хмурое небо. Иные распадаются на четыре-пять огней одного цвета, каждый из которых в свою очередь рассыпается на множество разноцветных вспышек, образуя радужный зонт. Прямо гигантский сказочный фейерверк!

У развилки дорог Щербинин придержал коня. Одна дорога сворачивала влево, другая, менее торная, уходила вправо. Капустин, как видно по следам, ушел по левой. Захватив с собой дозор, Щербинин зарысил вперед по левой дороге, но уже через двести — триста метров сообразил: Капустин заблудился. Услав вдогонку бойцов с приказом повернуть батальон обратно, командир полка заспешил к развилке.

Поставив задачу Жарову, он направил его батальон в качестве авангарда. За ним пустил Черезова, с расчетом пристроить Капустина в хвост колонны.