Летом 1895 года адмирал на своем флагманском крейсере «Владимир Мономах» посещает свыше десятка корейских и китайских портов. По результатам столь обширного осмотра он признает наиболее удобной на случай войны базой русского флота китайский порт Киао-Чао (Циндао). С.П. Тыртов и С.О. Макаров поддерживают точку зрения Алексеева{286}. Кроме того, уже в этот период Евгений Иванович считает, что Корея вряд ли способна к самостоятельному существованию, и противостоять японской экспансии в этой стране можно только силой, в чем его убеждают и личные встречи с корейским королем Коджоном.

Постоянные перемещения Е.И. Алексеева вдоль дальневосточных берегов и проведение там морской съемки оставили свой след и на карте Кореи — в

1896 году экипаж крейсера «Дмитрий Донской» назвал именем Начальника эскадры полуостров на побережье Японского моря (ныне — Менхебан — до){287}. В 1900 году адмирал за свои заслуги в изучении Дальнего Востока станет действительным членом Императорского Русского Географического общества{288}.

Что касается взаимоотношений адмиралов Е.И. Алексеева и С.О. Макарова, то, по-видимому, отношения эти были несколько натянутыми. Об этом свидетельствует, в частности, и сохраняемый в РГА ВМФ дневник Алексеева, где Тыртов неизменно именуется «Сергеем Петровичем», а Макаров — достаточно официально «адмиралом Макаровым».

Принято считать, что причинами сдержанности и холодности, сохранявшейся между ними всю жизнь, стали особая роль Макарова в руководстве Соединенной эскадрой (фактически выполнял функции начальника штаба) и расхождение в вопросах о боевом составе русского флота на Тихом океане. На совещании по этой проблеме у Тыртова Алексеев недвусмысленно высказался за создание и сосредоточение на Дальнем Востоке броненосного флота, тогда как Макаров оставался апологетом крейсерского флота из «безбронных судов»{289}.

Как показала жизнь, в данном случае прав был Алексеев. Свои идеи ему довелось реализовывать уже после отзыва Макарова и Тыртова на Балтику, в должности единовластного начальника эскадры Тихого океана, в состав которой отныне были включены все корабли Соединенной эскадры.

Грозивший войной конфликт в 1895 году благодаря превосходству флота России завершился мирным путем, но напряженность в русско-японских отношениях сохранялась.

С конца 1895 года у русских моряков появляется реальная возможность получить незамерзающий порт на корейском побережье. Напомним, что после зверского убийства японцами корейской королевы внешняя политика Кореи дала резкий крен в сторону России, выступившей в роли защитницы корейского суверенитета. Русско-японский договор 1896 года фактически устанавливал совместный протекторат двух государств над Кореей. Россия получала шанс воспользоваться благоприятной политической обстановкой в своих интересах.

О роли адмирала Алексеева, ставшего флагманом Тихоокеанской эскадры после отозвания С.П. Тыртова, в защите русских интересов в Корее, уже рассказано в Книге I.

В апреле 1897 года Е.И. Алексеев был произведен в вице-адмиралы, а 31 августа сдал командование своему младшему флагману Ф.В. Дубасову и отбыл к месту нового назначения — Начальником Практической эскадры Черного моря и старшим флагманом Черноморской Флотской дивизии. В этой должности он оставался до 1899 года, отрабатывая с эскадрой тактические эволюции, учебные стрельбы и совершенствуясь как флагман и флотоводец. Здесь он был лицом подчиненным и не решал политических задач, но его деятельность не осталась незамеченной.

Между тем, напряженность на Дальнем Востоке возрастала. 15 марта 1898 года Россия заняла Квантун с Порт-Артуром. Событие это еще более обострило наши отношения с Японией, ставшие натянутыми со времени вмешательства России в распри Китая с Японией из-за Кореи.

В то же время занятие Киао-Чао Германией, а Вейхавея Англией, усердно подстрекавшей Японию к агрессивным действиям против нас, создавало сложную политическую обстановку, грозившую ежечасно конфликтами на почве возможного, казалось, в близком будущем раздела великой Срединной империи. В это время во главе наших сил на новой окраине необходимо было поставить лицо, обладающее большим политическим тактом, широким государственным умом, личным авторитетом, знанием Дальнего Востока и твердою волею.

Выбор пал на адмирала Алексеева. На Особом Совещании по вопросу о будущем главе новоприобретенной Квантунской области 30 марта 1899 года кандидатуре Е.И. Алексеева было отдано предпочтение перед другими знатоками дальневосточного морского театра — Н.В. Копытовым и С.О. Макаровым{290}.

Высочайшим приказом по Морскому Ведомству 19 августа 1899 года Евгений Иванович был назначен Главным Начальником и Командующим войсками Квантунской области (с правами начальника военного округа) и Морскими силами в Тихом океане (на правах командующего флотом). Алексеев первоначально пытался отказаться от высокой чести, мотивируя тем, что он моряк, а не администратор{291}, но не посмел ослушаться Императора.

Адмирал обладал в полной мере почти утерянной уже в те времена добродетелью — он был верноподданным, верным человеком.

14 декабря 1899 года на крейсере «Адмирал Корнилов» он прибыл в свою резиденцию — новую русскую военно-морскую базу Порт-Артур.

Это назначение составило перелом в жизни и службе Алексеева: с палубы военного корабля, на которой они до сих пор протекали, он перешел на широкую арену государственной политической деятельности. Ближайшие же события оправдали этот выбор.