Шрифт:
Вот при такой обстановке эскадра двигалась сперва соединенно, а потом по-отрядно к пункту назначения».
Броненосцы вокруг Мыса
«Отряд броненосцев, не имея ни одной угольной станции и поддерживаемый угольной любезностью “Гамбург-Американской линии”, шел вокруг мыса Доброй Надежды.
Броненосцы — вокруг Мыса! Это, кажется, первый пример в истории.
Англичане, при известной всему миру прекрасной обстановке для судов их флота, посылали два броненосца из эскадры Канала в Кейптаун в виде опыта. Переход броненосцев вокруг мыса представлял поразительное зрелище. Громадные корабли походили скорее на угольные транспорты. Нельзя было надеяться на уголь при всяких условиях, и потому суда брали усиленные запасы. На броненосцы принималось вместо 1100 тонн до 2500. Все, что возможно, заваливалось углем…
Весь переход от Танжера до Мадагаскара был беспрерывной угольной операцией… Погрузка угля обратилась в спорт, грузили на призы. Окончив погрузку угля, отряд тотчас выходил в море и следовал дальше.
С выходом в море на верхнем мостике появлялся Адмирал. Он почти не сходил оттуда ни днем, ни ночью. Отряд двигался безостановочно только потому, что неустанная энергия Зиновия Петровича подгоняла броненосцы. С негодными рулевыми приборами броненосцы обошли Мыс с промежутками между кораблями в 2 кабельтова…
Ничего не проходило без внимания Адмирала. День и ночь на мостике он подгонял свой отряд. Никакие поломки не могли заставить его зайти для исправления в ближайший порт, и только сигналы, эти бесконечные и подчас оскорбительные сигналы, с категорическими требованиями могли благополучно провести отряд из Танжера на Мадагаскар.
Переходы при страшной жаре и вечных погрузках угля донельзя утомляли личный состав, и когда отряд был на ходу, нечего было и думать о какой-нибудь серьезной боевой подготовке. У мыса Доброй Надежды отряд броненосцев выдержал шторм. Броненосцы, перегруженные углем, сверх ожидания прекрасно выдерживали волну».
От С.-Мари к Носси-Бе
«В С.-Мари отряд пришел после довольно беспокойного перехода. Здесь предполагали сосредоточить эскадру перед выходом в Индийский океан, и потому Адмирал, не имея еще никаких телеграмм из Петербурга, послал контр-адмиралу Фелькерзаму приказание следовать в С.-Мари, куда должны были прибыть и германские угольщики из Диего-Суарец…
Отряд Фелькерзама, однако, не мог присоединиться к нам в С.-Мари. Дополз до Носси-Бе и, конечно, прежде всего начал чиниться. Хромые миноносцы отправились в Маюнгу, где имеются кое-какие мастерские, а остальные суда начали разбирать свои старческие члены и готовиться к будущей победе.
При таких условиях, конечно, нечего было и думать о приходе отрядов Фелькерзама и Радлова в С.-Мари, и Адмирал решил идти сам с отрядом броненосцев в Носси-Бе. Перед самой съемкой с якоря мы получили от губернатора известия о занятии Порт-Артура и уничтожении нашего флота. С этими тяжелыми новостями, совершенно изменившими все наши оперативные расчеты, прибыли мы наконец в Носси-Бе» {198} . [193]
193
Из текста письма видно, что даже лейтенант Свенторжецкий не знал всех обстоятельств вынужденного перехода 1-го отряда в Носси-Бе.
Помимо того что Адмирал нес на себе всю тяжесть ответственности за эскадру» сутками не сходил с мостика, в буквальном смысле усилием своей воли вел ее вперед, трепал себе нервы в переговорах с местными властями, он видел и понимал, что Петербург сдает эскадру.
Даже у менее чуткого и одаренного человека, чем адмирал Рожественский, могло сложиться впечатление, что его сообщения о планах, имеющих целью победу России, давали кому-то в Петербурге богатый материал для выбора средств их срыва. Сообщения же об уже возникших или могущих возникнуть в дальнейшем препятствиях на пути эскадры рассматривались как подтверждение правильности выбранной политики.
Кроме того, как и все, он тяжело переносил ужасы убийственного для русских людей тропического климата, на которые жаловалась и молодежь на эскадре, а в салоне Адмирала не было кондиционеров.
Капитан 2-го ранга Семенов заметил по поводу климата в Носси-Бе: «Жара, духота держится и ночью и днем при относительной влажности 98%! В этом весь ужас. Нет отдыха. Испарина, выделяемая кожей, остается на ней… Главное — это духота. Вы дышите воздухом, насыщенным парами почти до предела насыщения. Вы дышите горячим туманом, как на полке в бане…»
Но и это было еще не все.
5.4. Бежавшая крыса начинает «свою борьбу»
Вся приводимая здесь переписка адмирала Рожественского с Петербургом была, естественно, тайной за семью печатями для эскадры, что давало возможность строить любые домыслы о причинах непонятной задержки эскадры.
Сам Адмирал молчал, и даже когда капитан 2-го ранга Семенов писал «Расплату», большинство документов было недоступно. Относительная осведомленность Владимира Ивановича объясняется его относительной близостью «к верхам» и, в частности, дружбой с лейтенантом Свенторжецким, который и без нарушения служебной тайны мог немного ввести начальника военно-морского отдела штаба эскадры в суть происходящего. Впрочем, старому порт-артурцу и так было многое очевидно. Но если молчала эскадра, то в голос кричали петербургские газеты. Горячий материал у них был! Крыса, бежавшая с эскадры в Виго, начала свою работу на пользу своего крысиного царства.