Сажен 10–15… Казалось бы, мелочь, но эта “мелочь” изменяет устоявшуюся в наших умах картину самым радикальным образом! Оказывается, приведя на норд-ост 23°, “Суворов” не вышел на линию курса “Осляби”. С умыслом или нет, но Генерал-Адъютант совершил как раз то, что и советовал ему, задним числом, разумеется, сэр Реджинальд — он именно выдвинул 1-й отряд из-за “тени” левой колонны, сохранив между ними “желательное” поперечное отстояние в 10–15 сажен. Или, говоря по-другому, к моменту открытия огня русская формация представляла собой не правильную (или неправильную, как ее любят рисовать на схемах) линию, но сильно растянутый по длине и сжатый по ширине “уступ” [280] .

Как видим теперь, легенда о вытеснении из строя “Бородино” и (или) “Орла” есть не более чем легенда. При данном характере строя — “растянутый уступ”, эти суда просто не могли быть вытеснены. Кстати сказать, о “вытеснении” концевых 1-го отряда свидетельствуют только те, кто наблюдал их сзади — с борта “Осляби”, “Сисоя”, “Наварина”…

Но те, кто смотрел на линию с мостиков “Суворова” (сам адмирал, Семенов, мичман Леонтьев и пр.), никаких “вытесненных” судов не видели, что и естественно: “Бородино” и “Орел” просто держали точный кильватер за своим головным! Да и сам адмиральский сигнал “2-му отряду быть в кильватере 1-го” служит хорошим тому подтверждением — если б “Орел” и “Бородино” действительно оказались вне строя, то Рожественскому логичнее было бы поднять сигнал типа “такому-то занять место в строю” или что-то в этом роде

“Ну, хорошо, — согласится читатель, — допустим, вы правы. Но ведь вполне могло статься, что к 1 часу 49 минутам концевой «Орел» или даже «Бородино» не успели выйти из-за борта «Осляби»?” Что ж, давайте, предположим, что так и было.

Допустим, что в самый момент, когда по фалам “Суворова” взлетел адмиральский сигнал “открыть огонь”, “Орел” действительно был закрыт “ослябским” бортом. И башни доложили бы на мостик: “Стрелять не могу. Мешает «Ослябя»!”

Возможно ли, чтобы кто-нибудь из “орловских” офицеров запамятовал бы о подобном эпизоде? Думаю, что вряд ли. Как правило, моменты такого рода врезаются в человеческую память на всю жизнь. А потому давайте потревожим оставшихся в живых “орловцев” и начнем по старшинству. 

Старший офицер “Орла” капитан 2 ранга Шведе:

“В 1 час 50 минут с «Князя Суворова» был открыт огонь и поднят сигнал «I». Вслед затем, почти одновременно^ открыли огонь: «Ослябя», «Император Александр III», «Бородино» и «Орел» и остальные суда нашей колонны. Из левой 6-дюймовой башни «Орла» была начата пристрелка по «Микаса» (согласно сигнала Адмирала «I» — так как цифра «I» значила стрелять по первому судну в неприятельской колонне)”{247}.

“Почти одновременно”! И совершенно не упомянуто о каких-либо помехах. И слово “колонна” в единственном числе — значит, к моменту открытия огня перестроение закончилось. 

Старший артиллерийский офицер лейтенант Шамшев:

“С поднятием на «Суворове» боевого флага мы могли (курсив мой. — В.Ч.) открыть огонь по неприятелю…”{248}

Командир кормовой башни главного калибра мичман Щербачев:

“Броненосцы его (т.е. неприятеля. — В.Ч.) последовательно поворачивают влево (на нас) и, следуя в кильватер «Микаса», выстраиваются в одну колонну, ложась на параллельный с нами курс. Я смотрю на часы: 1 час 50 минут (за особую точность не ручаюсь, так как я свои поставил приблизительно по судовым). На циферблате стрелка начинает двигаться и показывает: «пристрелка». Впереди слышны выстрелы: наш отряд вступает в бой”{249}.

Как видим, о препятствиях стрельбе опять ни слова. Но зато Щербачев — из кормовой башни, заметим! — отчетливо наблюдал неприятельский поворот и “Микаса”. Следовательно, поля зрения ему ничто не закрывало. Вывод очевиден.

К 1 часу 49 минутам “Орел” (а тем более “Бородино”!) вышел из-за борта “Ослябя” и мог действовать по неприятелю всеми своими башнями, в том числе и кормовой.

Теперь, читатель, обратимся к нашему последнему “персонажу” — эскадренному броненосцу “Ослябя”. Как свидетельствуют не слишком разнящиеся в основных деталях показания многих очевидцев, корабль этот действительно замедлял ход и, возможно, даже стопорил его на какое-то время. Но тут нам полезно припомнить еще раз, что машинно-телеграфный “стоп” отнюдь не означает “стопа” в смысле физическом, то есть неподвижного стояния относительно воды [281] .

Сколько времени сохранял “Ослябя” действительную неподвижность? Минуту? Две? Пять? Достоверных данных на сей счет у нас нет, а потому давайте предположим заведомо самое худшее — будто в момент открытия “Суворовым” огня, то есть в 1 час 49 минут, “Ослябя” не только держал телеграф на “стопе”, но и был по-настоящему неподвижен. Допустим также, что броненосец “Орел” находился в этот момент точно за корпусом “Ослябя”, что, как мы знаем, заведомый “перебор”, но пусть будет так [282] !