Шрифт:
— Что же делать? — прошептал Вардас.
— Одно только чудо спасёт нас!
— И это чудо произойдёт! — воскликнул Фотий, — я уверен в этом. Силы небесные защитят нас!
— Молись за нас, великий патриарх!
— И вы молитесь! Помните, что только это одно и остаётся нам...
В небывалом смущении разошлись сановники, не придумав ничего для спасения своего родного города.
А варяжские дружины с первым лучом солнца начали свой последний переход к Константинополю. Все на стругах были спокойны, все были заранее уверены в удаче. К вечеру крики восторга огласили морские просторы: перед варягами в последних лучах солнца засверкали купола церквей и соборов Константинополя.
Пущенные вперёд струги натолкнулись на заграждение у Золотого Рога. Аскольд отправился сам осмотреть цепи и убедился, что и в самом деле ни разбить эти цепи, ни перетащить через них даже лёгкие суда было совершенно невозможно.
Осматривая заграждение, Аскольд вышел на берег. Когда он возвращался к своему стругу, к нему бросился какой-то старик.
Князь схватился за меч, но, увидев, что всё вооружение этого старика состоит из небольшого деревянного креста, успокоился.
«Это какой-нибудь христианский жрец, — подумал он, — верно, хочет просить меня о пощаде своего храма!»
Но тот и не думал ничего просить. Напротив, он сам грозил вождю варягов.
— Почто пришёл, безумный? — услышал Аскольд его голос, заставивший вздрогнуть его закалённое сердце. — Почто пришёл? Разорять храмы Бога, Который тебя создал, избивать ни в чём не повинных женщин, детей? Или ты думаешь, что Бог попустит это?..
— Никто не помешает мне, старик, — гордо ответил Аскольд. — Если бы не только ваш Бог, но даже сам Один и Тор явились предо мной и встали на защиту этого города, я бы и с ними начал борьбу.
— Замолчи! Ты ли, слабый, ничтожный человек, дерзаешь вступать в борьбу с Божеством? Знай же! Это говорю тебе я, служитель Бога живого: волоса не упадёт с головы ребёнка, живущего в городе святого царя Константина. Святая Дева защитница всех, ты же будешь посрамлён, и только жалкие остатки твоего войска вернутся на родину!
Аскольд был суеверен, а старик говорил с таким убеждением, что его речь неотразимо подействовала на суеверного норманна.
— Кто может остановить меня? — пробормотал он.
— Силы небесные, им же нет числа!.. Гляди, гляди! вон, на небе — видишь? Святая Дева простирает над городом покров свой!
Какая-то невольная сила повлекла взор Аскольда вверх. К ужасу своему и удивлению, он действительно увидел среди облаков человеческую фигуру с распростёртыми вперёд руками. Он ясно видел, что женщина в руках держит какую-то одежду, которой, как казалось витязю, она покрывала осаждённый город...
V
— Чуда, чуда! — громко говорил сам себе патриарх Фотий, оставшийся один в своих покоях, — да разве можно ждать чуда для города, где на бесчисленное множество нечестивцев не наберётся и десятка праведников?.. Чуда для столицы государства, разлагающегося, заражённого всякими пороками?.. Эти люди явились мстителями за все преступления, совершенные Византией... Судьба! Да, эти варяги — мстители...
Патриарху вспомнились слова: «Мне отмщение, и Аз воздам».
— Чудо, чудо! — хрипло повторил он. — Да, на него надежда! Буду молиться о чуде!
Он опустился на колени перед божницей. Фотий с тоской поднял глаза на изображения святых, прямо на него со старинной иконы глянул кроткий лик Богоматери... Патриарх помнил, что это изображение взято из Влахернского храма Пресвятой Богородицы.
Какая-то мысль промелькнула в его голове, но тут в двери его покоя громко постучали.
— Кто смеет беспокоить меня, когда я нахожусь на молитве? — гневно спросил он, — или уже варяги завладели Константинополем, и византийский патриарх — ничто для своей паствы?..
— Прости, великий, — с испугом воскликнул его келейный послушник. — Там пришёл человек, который хочет видеть тебя во что бы то ни стало... Он был очень настойчив, грозил нам гневом небес, и мы осмелились побеспокоить тебя...
— Кто это?..
— Он называет себя Андреем... Это, кажется, юродивый.
— Их у нас в городе Константина так много было всегда...
— Беалос!..
— Беалос?
Фотий задумался. Это имя показалось ему знакомым. «Этот юродивый поможет мне ободрить народ», — подумал он и приказал позвать Андрея.