Шрифт:
— У меня сын там!
— Я приведу его к тебе... Изока я знаю. Если ему суждено остаться в живых, он будет возвращён тебе, — смягчился Аскольд, — ты же нужен киевскому народу. Кто сумеет лучше тебя управиться с ним и дать ему правду? Ты знаешь народ, знаешь и мои мысли, твоё место здесь.
— Я повинуюсь твоей воле, князь, пусть будет как ты пожелаешь, — опустив голову, отвечал Всеслав.
— Благодарю, я этого ожидал от тебя... А теперь, народ киевский, иди к моему столу и пируй в последний раз... Знает разве кто из вас, будет ли он пировать ещё раз за моим столом?
Начался в палатах шумный пир, но первое место на нём занимал князь Дир. Аскольда среди пирующих не было. Не до шумного пира ему было, не то лежало у него на сердце. Казалось ему, что (Зоя стоит перед ним, протягивает к нему руки и слышится её молящий голос:
— Отомсти за меня!
Рано утром на другой день, когда головы многих были ещё тяжелы после весёлого пира, рога князей созвали воинов на берега Днепра к стругам и ладьям.
Аскольд торопился идти в поход. Он надеялся в пылу сечи унять свою гнетущую тоску, забыть Зою...
Всё в стругах было приготовлено к отплытию. Снесены были припасы, каждый из отправлявшихся знал, к какому стругу он принадлежит, знал своего начальника и готов был пойти за ним в огонь и в воду. У всех чувствовался избыток сил, и всем предстоявшие битвы казались веселее пиров.
Собралось же всех до десяти тысяч человек.
Никогда ещё такой большой рати не поднималось с берегов Днепра.
На первом струге во главе войска шли с отборной дружиной князья.
После жертвы Перуну Аскольд спустился по крутому берегу к своему стругу. Дир был с ним. Следом за князьями шли Руар, Ингелот, Стемид, Ингвар, Родрик — знаменитые скандинавские, воины и, наконец, скальд Зигфрид.
Все были воодушевлены, глаза у всех светились нескрываемой радостью.
Перед тем как вступить на струг, Аскольд крепко обнял Всеслава.
— Береги Киев! — сказал он.
— Хорошо, а ты, княже, не забудь о моём Изоке.
— Клянусь тебе, если он жив, я привезу его в твой объятия.
Но вот на княжеском струге затрубили в рога, взвился парус, и струг медленно отошёл от берега и вышел на середину Днепра.
Следом за ним другой, третий, четвёртый...
Стругов было так много, что княжеский давно уже скрылся из глаз, а средний только что отчалил от берега. Почти что на закате отошёл от Киева последний струг, и оживление на Днепре сменилось мёртвой тишиной.
Аскольд, угрюмый и мрачный, сидел на корме своего струга. Он был совершенно безучастен ко всему происходившему вокруг. Как сквозь сон он слышал, как запел скальд Зигфрид:
В поход пошли сыны Одина, Чертоги светлые их ждут, Средь сечи павшего, как сына, Встречает божеский приют. Смелей, смелей! Отваги полный, Ведёт нас в сечу славный вождь; Не страшны нам морские волны, Мы на врага падём, как дождь! Щиты отбросим мы далеко, Возьмём секиры, и вперёд!.. Там в небесах, хотя высоко, Валгалла светлая нас ждёт. Не вспомним мы на миг единый О жалкой жизни на земле, Умрём мы все, сыны Одина, С печатью счастья на челе!Крики восторга с ближайших стругов были ответом на эту песню. Всем было весело, всем было легко и отрадно на душе, только один Аскольд был угрюм и мрачен.
Пороги прошли волоком: Аскольд хотел сохранить людей и свои суда и счёл, что лучше потерять больше времени на волок, чем рисковать хотя бы одним стругом...
Вот и устье Днепра.
За ним раскинулась необозримая гладь морская.
Но скоро и она оживилась... Всё Чёрное море у правого берега так и белело парусами лёгких судёнышек.
Гроза надвигалась на Византию...
III
Весть о неудаче, постигшей Фоку и купцов, уже была принесена в Византию...
И вот по всей Византии разнёсся слух, что варяги уже в Черном море, уже близко от Константинополя.
Ужас напал и на царедворцев, и на чернь.
Вардас, Македонянин Василий и патриарх Фотий проводили время в постоянных совещаниях: они одни думали за всех и старались защитить Константинополь. Но, увы, возможности для этого почти не было. В Константинополе не было войска, способного бороться с грозным врагом — всё оно было на границе Персии.
— Грозные времена наступают, — говорил Вардас, — лучше умереть теперь, чтобы только не видать, как варвары станут неистовствовать в граде царя Константина.
— Ты малодушен, Вардас, — попробовал возразить Василий, — может быть, мы ещё успеем получить нужную помощь.
— Откуда? Не с неба ли её ждать? — ядовито отозвался Вардас.
— Отчего же и не с неба? — удивлённо спросил присутствовавший при этом разговоре Фотий.
— Дождёшься! — сказал Вардас.
— И ты, христианин, говоришь так! — в ужасе воскликнул патриарх.