Воин пристально взглянул на девушку.

— Ой, какая ты! Даже на что намекаю сообразила... От кого это ты такая разумная уродилась?

— От отца да от матушки родимых! — засмеялась Предслава, — умный человек ты, вижу я, а о чём спрашивать нашёл!

Засмеялась она, и воин тоже усмехнулся.

— Ишь ты какая скорая. Так, говоришь, нет там человека, что смуты бы заводил? — спросил он.

— Нет и слухом не слыхала! — ответила девушка. — Да... постой, постой, ведь прав ты, залетела и к нам такая птица! Ах, как же я позабыла-то!

— Ну-ну, девица, расскажи мне про птицу эту, послушаю я... Охотник-то я удалой, люблю таких птичек вольными стрелами и из поднебесной выси снимать.

Предслава смутилась.

— Чего ты, девушка, — заметил её смущение собеседник, — говори, не бойся ничего...

— Да вот не знаю, что ты за человек... Встретились среди леса, друг другу неведомы, как и говорить-то...

— А языком говори, я речь всякую понимаю.

— Языком-то не устать стать говорить, а вот попридержать его за зубами не лучше ли?.. Говорят у нас: речь что серебро, а молчание что золото!

— Так вот ты мне твоего серебра и отсыпь, много его у меня и рт других есть, да, знаю я, нечистое оно, всякой грязи в него подмешано, а, может быть, от тебя я чистое получу...

Предслава рассказала подробно о том, чему была свидетельницей в эти дни.

Сначала она говорила о своей жизни в роду, о сиротстве своём, о том, как старик христианин Велемир стал ей что отец родной. Потом перешла к событиям последних дней. Рассказала, как попал к Велемиру Игорь, в котором она и никто другой и подозревать не мог молодого князя киевского. Не умолчала она о том, что Велемир, себя не жалеючи, его, неведомого ему человека, из-под медведя вызволил, к.себе в хижину на руках принёс и здесь за ним вместе с нею, как за малым ребёнком, ходил. Конечно, она промолчала о том, что произошло между нею и Игорем, но зато о появлении Мала с воинами и о тех обидах, которые он нанёс сперва старику, спасшему Игоря, а потом и ей, было рассказано подробно.

— Так вот как всё это было! — воскликнул воин, — стало быть, налгал древлянин?.. А что же князь?

Предслава смущённо замолчала.

Очень уж не хотелось ей рассказывать этому воину, что Игорь в первые мгновения растерялся и убежал из хижины, оставив их с рассвирепевшим древлянином.

— Как он не мог сообразить, что нельзя раздражать людей по-пустому, — как бы про себя сказал собеседник Предславы, — не пришло ещё то время, когда нам можно сгибать под своё ярмо всё силой, нужно пока ещё действовать и лаской... Ну древлянин этого не понимал, да ему и понимать незачем... А что же Игорь?.. Всё же и такого пустяка достаточно, чтобы восстали против Киева кривичи, за ними поднялись и весь и меря, а такой смутой не приминул бы воспользоваться и Новгород... Вот и пошло бы опять... Не до Византии Киеву было бы...

— Твоя правда, — сказала Предслава, — большая бы смута могла выйти...

— Так, так! — одобрительно закивал головой старый воин, — ты как будто в мои мысли проникла. Вот тут-то Игорю и надо было бы вступиться и усмирить всё.

— Он и вступился, — заметила Предслава и не замедлила рассказать всё, что произошло дальше.

Воин слушал её по-прежнему внимательно.

— И это всё так, как ты говоришь, было? — спросил он, когда она кончила свой рассказ.

— Так...

— А мне по-другому совсем передавали!

— Не верь! Кто бы ни говорил, напраслину взводить! — горячо проговорила молодая девушка.

— Вот и мне также после того, что я от тебя услыхал, тоже кажется; сердцем чую я, что ты правду говоришь, ну а скажи мне теперь, зачем это киевский князь тебя с собой взял или мало у него на Днепре своих красавиц, что понадобилось ему чужую вести...

— Я не чужая! — с гордостью произнесла Предслава. — Что Киев, что Плесков — всё одно, на одной родной земле, одним богам молятся, одного князя слушают... Так разве чужие они?

— Верно говоришь! Ну а на вопрос-то мне ответь.

— Хорошо, скажу тебе! Хочет князь Игорь своего дядю, Вещего Олега, просить, чтобы он позволил ему меня в жёны взять, и везёт, чтобы ему меня показать, и, что он прикажет, выслушать.

— А ты... ты ещё женой ему не стала?

— Нет! И пока от Олега Вещего решения не выйдет, согласия он моего не получит, даром что князь... А силой ему меня не взять!..

— Верно, верно... Умно!.. А вот Олег-то, строг он, говорят...

— Что ж, что строг! Строг, да справедлив — это хорошо... Недаром его Вещим зовут... Попусту так тоже и князя славить не стали бы, а если строг, так с нашим братом так и нужно: дай ему воли, а уж он сейчас думать начнёт, что другого такого на свете нет, а тут-то и гибель...

— Какова! Девица, а рассуждает как! — воскликнул воин. — Словно княжий советник!..

— Уж прости, что думаю, то и говорю!

— И всегда так говори... Любить тебя будут в Киеве... А что киевские люди далеко станом стали?