— Что вы, никакого секрета здесь нет, — приободрившись, отвечала Алевтина Семеновна. — Я действительно очень хорошо знала Виктора Евгеньевича, и поэтому его смерть оказалась для меня таким ударом. Я знала его даже дольше, чем вы можете себе представить. Только прошу, не делайте скоропалительных выводов, нас связывала исключительно работа. А в прошлом… Мы вместе учились в политехническом институте, были в приятельских отношениях и не более. Потом наши пути разошлись, появились семьи, заботы, совсем другая жизнь. Жили в одном городе, но на протяжении двадцати лет не виделись, не поддерживали никаких отношений, да что там говорить, даже не слышали друг о друге. Затем — случайная встреча, ужин в ресторане, воспоминания молодости. К этому времени был построен «Миллениум», подыскивалась кандидатура генерального директора. У Виктора всегда была ясная голова, к этому времени он получил второе высшее образование — экономическое, работал в сфере шоу-бизнеса, был устроителем гастролей и конкурсов красоты. Место управляющего он получил без какого-либо блата, если вы вдруг подумали… Он отлично зарекомендовал себя во время испытательного срока, и факт нашего давнего знакомства ровным счетом ничего не значил. Если бы я заподозрила Виктора в мошенничестве или каких других махинациях, я бы рассталась с ним без раздумий. А так как я полностью уверена в своих работниках, я просто не имею морального права в чем-либо подозревать их.

Как и накануне, я уперся в глухую стену.

— И все же вы знали Ланенского больше, чем кто-либо другой, — не сдавался я. — Меня интересует его личная жизнь. Отбросим любовницу. У него должна быть жена, мать Владислава. Не может ли мотивом убийства стать ревность с ее стороны?

— Нет, — ответила женщина. — Жены Виктора Евгеньевича уже несколько лет нет в живых.

— Она умерла?

— Покончила с собой. Я говорю вам это лишь потому, что он сам умер. Виктор никогда не распространялся на эту тему. Из того, что он сказал мне однажды, я поняла, что его жена долгое время была психически больна, почти не выбиралась из клиник. Он мог бы развестись, но, как человек благородный, не делал этого. Кощунственно так говорить, но ее смерть стала для него освобождением. Жаль только, что Виктор не смог найти себе достойную пару, связался с этой шлюхой, — закончила Друзина откровенно зло.

Она старательно рисовала передо мной новый, неузнаваемый образ Ланенского: ответственного работника, примерного семьянина, человека в высшей степени порядочного, тонко чувствующего и в личной жизни глубоко несчастного. Неужели он так сумел запудрить ей мозги, что она, свято уверовав в его достоинства, пыталась вызвать такое же отношение к нему у меня? Нет, она не была полной дурой. Она сознательно водила меня за нос. Я сделал вид, будто проглотил эту подслащенную пилюлю.

— Что я еще могу для вас сделать? — спросила женщина, когда пауза затянулась.

— Не для меня, — поправил я. — А для нашего общего дела. Во-первых, нам надо составить договор, подтверждающий, что я работаю на администрацию «Миллениума». Это облегчит мои отношения с милицией. Чувствую, что им скоро перестанет нравиться моя бурная деятельность. В договоре необходимо указать сумму моего будущего гонорара. И еще, личная просьба нескромного характера: хотелось бы получить деньги на расходы.

— Разумеется, — тут же согласилась Алевтина Семеновна.

Формальности заняли минут пятнадцать. В кабинет хозяйки был приглашен штатный юрист «Миллениума», и вскоре составленный по всем правилам договор лежал в моем кармане. Новенькие хрустящие рубли, не отраженные ни в каких документах, перекочевали туда же. Довольный собой, я раскланялся и вышел.

Меня вновь остановил охранник, отметил время ухода и попросил расписаться. Я покинул административное крыло и смешался с шумной толпой покупателей и зевак. Спускаясь на эскалаторе, я вдруг увидел, что по соседней дорожке мне навстречу поднимается Владислав Ланенский. Он не замечал ничего вокруг. Смуглое красивое лицо молодого человека было отрешенным, мне показалось, что у него тряслись губы. Расталкивая народ, я устремился вниз, перескочил на ползущую вверх ленту. Под моими ногами образовались металлические ступеньки, и я побежал по ним. Сходя с эскалатора, Владислав запнулся и чуть не упал.

Без сомнения, направлялся он туда же, где только что побывал я. Но я не успел перехватить его. Ланенский-младший, игнорируя охранника, пошел по коридору.

— Э, постойте, вы куда? — отреагировал сотрудник службы безопасности.

— Что значит — куда? Кто ты такой? — визгливо выкрикнул Владислав. Он был на взводе.

Я остановился и выглянул из-за угла. Секьюрити обогнал менеджера и встал у него на пути.

— Без документов не положено. Это распоряжение администрации, — твердо сказал камуфлированный мужчина.

— Я и есть администрация. С дороги, холуй!

Самонадеянный Владик просчитался. Охранник выполнял свою работу первый день, и то, что не знал все начальство в лицо, — не его вина. Чтобы уладить конфликт, он мог бы вызвать Друзину, и она подтвердила бы личность молодого человека, но сносить явное оскорбление мужчина не собирался. Он был не мальчишкой, не подрабатывающим студентом, не юнцом, недавно дембельнувшимся из армии.

— Щенок! — прошипел мужчина, притянув Владислава к себе за ворот куртки и заглядывая ему в глаза. — Мне плевать, кто ты здесь есть. Мне плевать, что меня сегодня же вышибут из этой сраной конторы. Но унижать себя я не позволю.

Наверное, он проходил службу в каких-то спецвойсках, потому что уже в следующую секунду красавец брюнет грохнулся на колени, носом в пол, а его тонкие запястья оказались вывернуты назад. Молодой человек взвыл от боли.

— А теперь прощения, прощения проси, щенок!

— Алевтина! — во весь голос заверещал Владислав.

Охранник отпустил менеджера, и тот, обессиленный, повалился на бок. По коридору к ним уже спешила Друзина.

— Что вы себе позволяете?! — кричала она на ходу, красная от возмущения. — Убирайтесь отсюда вон! Вы уволены!