— Этот бывший снайпер залез на крышу строящегося дома и застрелил троих прохожих. Тебе это ничего не напоминает?

— Вы хотите сказать, что Сержант решил разыграть похожую ситуацию?

— Вот именно! Не хотелось бы верить во всякую такую чертовщину, но каким-то образом тот донор на него подействовал.

— Но это всего лишь предположение.

— Не скажи… Я тут консультировался у одного психолога, и тот сказал, что у подобного предположения имеется вполне научное подтверждение. Человек, которому пересадили чужое сердце, уже не может ощущать себя прежним. Он невольно корректирует свое поведение под своего донора.

— Нечто вроде эффекта подражания?

— Ты угадал. Подобному могут быть подвержены даже самые крепкие и цельные личности.

— Как же нам предугадать следующую акцию Сержанта?

— Трудный вопрос. Но он, к сожалению, обязательно проявит себя. Мне кажется, что у него произошла деформация психики. Он уже вряд ли четко способен контролировать собственные действия. И был убийцей, а стал маньяком. У него появилась навязчивая потребность стрелять в людей. Как ни прискорбно сознавать это, но скоро он опять даст о себе знать, и с этим мы ничего не можем поделать. Нам остается только ждать очередных выстрелов, чтобы все-таки попробовать найти его. — Вырвав из блокнота листок бумаги, полковник быстро набросал на нем несколько строчек. — У этого снайпера-донора есть сестра. Побеседуй с ней, может, она внесет ясность.

— Хорошо… Его фамилия Валеев? Тимур? — удивленно спросил Чертанов.

— А что тебя, собственно, смущает? — удивился в свою очередь полковник.

Чертанов выглядел взволнованным:

— Дело в том, что это я ликвидировал ее брата, когда он забрался на высотку и стал стрелять по прохожим.

— Ах вот оно что! Хм… Вот как оно, оказывается, бывает. Кто бы мог подумать. Хотя, с другой стороны… — Полковник пожал плечами: — Значит, тебе и карты в руки! В общем, так, пойдешь к его сестре, расспросишь ее пообстоятельнее. Себя не выдавай.

— Понял.

— Ну чего стоишь, действуй!

— Александр Антонович, у меня к вам просьба, личного характера.

Гордеев слегка поморщился:

— Ну что там у тебя, выкладывай!

— В Казани на «двойке» Степа Беленький сидит. За убийство. Уверен, он на такое не способен…

— Он, по-твоему, ангел, что ли? — усмехнулся полковник.

— Конечно, не ангел, но он совсем другой. Слишком уж как-то все нарочито произошло. Допускаю, что он мог совершить убийство сгоряча, но чтобы так… Его подставили! Не помогли бы разобраться?

— А кто он для тебя?

— Мы вместе с ним у Сержанта были.

— Ах, вот оно что, — задумался полковник. — И кто же его подставил?

— Скорее всего — Шатун. Мне приходилось с ним встречаться. Страшный человек!

Гордеев вздохнул:

— Напрягаешь ты меня, Бес! — полковник произнес прозвище, которым порой окликали Чертанова сослуживцы. — Мне бы со своими делами разобраться, а ты на меня еще одну проблему вешаешь. Ты думаешь, что это просто так, что ли? Сказал, и сделали? Здесь целую систему нужно расшевелить, и все из-за одного человека! Ладно, попробую что-нибудь придумать. Кое-какими возможностями я располагаю. Хотя ты сам знаешь, я не господь бог!

— Спасибо! — радостно отозвался Михаил.

К этим людям просто так не попасть. Хотя бы потому, что допуск к их телу ограничивает немалый штат службы безопасности, толпа референтов и полдюжины секретарш. И это всего лишь первый «пояс» защиты. Далее следует второй, не менее многочисленный, состоящий из наиболее доверенных людей. Следующий «пояс» — телохранители. Люди, как правило, предвзятые, подозрительные, опасные, готовые на каждое неверное движение выворачивать руки, а то и стрелять.

И подумать только — он запросто сидел за столом с одним из самых могущественных олигархов России. Беседа затягивалась, а Марк Александрович Покровский даже не искал повода, чтобы прервать незапланированный визит и отправить гостя восвояси. А это означало одно: олигарх был заинтересован в беседе не меньше самого Чертанова.

А может быть, даже и больше.

Михаил оказался в очень элитарном клубе, попасть в который можно было только при наличии миллиардного состояния в долларовом эквиваленте. Ничего удивительного, сильные тянутся к сильным. Диалектика, одним словом. А высокая планка позволяет произвести естественный отбор.

Олигархи основали некое неформальное правительство, которое, умело дергая за веревочки своих марионеток в парламенте и в Совете Федерации, проталкивало в жизнь нужные для бизнеса законы. Их взаимоотношения с кабинетом министров были традиционно крепки. А потому перед назначением на высокое кресло возможные кандидаты неизменно являлись на смотрины перед олигархами. Собственно, от мнения последних зависела дальнейшая судьба претендентов.

Вместе олигархи собирались нечасто. Раз в три месяца, как правило, в этом же самом клубе. Но каждая такая встреча корректировала экономическую политику государства на ближайший квартал.