Манагуа отворила дверь. Лицо ее было спокойно, но в глазах мелькнул ужас. Она спросила у Тапурукуары, зачем он пришел, что ему нужно.

Отстранив девушку, Тапурукуара и вслед за ним два агента вошли в дом.

— Запри дверь, — сказал он.

Щелкнув замком, Манагуа повернулась, глядя на незваных гостей.

Тогда Тапурукуара наотмашь нанес ей сильный удар в подбородок. Хуана затылком стукнулась о дверь и соскользнула вдоль нее на каменный пол.

— Ну и рука у вас, — сказал один из агентов.

— Разве обязательно было бить? — спросил другой.

— Приведите ее в чувство, — приказал Тапурукуара. — Вот теперь можно и побеседовать. Там, — указал он рукой, — в большой вазе цветы. Выброси эти сорняки и вылей на нее воду. Уж сейчас-то она заговорит.

Возвращаясь по Авенида Сан-Кристобаль, Ван Оппенс заметил трех человек, выходящих из дома Манагуа. Одним из них был известный ему по фотографии Тапурукуара.

Мне не хотелось второй раз заходить в посольство; по крайней мере, это посещение нужно было как-то оправдать.

В гостинице я принял ванну, переоделся и велел Эскудеро запаковать все вещи, купленные для профессора Кастельфранко в соответствии с составленным им списком. Я вызвал еще одного боя, чтобы тот помог Эскудеро перенести свертки в машину.

— Куда мистер Кастаньо ехать? — спросил Эскудеро.

— Не будь слишком любопытен.

— Вы ехать в посольство?

— Не задавай вопросов, поедешь вместе со мной.

Он обрадовался, решив, что добудет, наконец, хоть какой-нибудь материал для управления полиции.

По дороге я объяснил сидящему рядом Эскудеро, что мы перевозим все вещи в посольство, так как профессор не будет жить в гостинице.

— Где жить знаменитый профессор?

— Профессор приезжает по приглашению правительства Республики, и оно предоставит ему квартиру.

— Эскудеро понимать.

Я спешил встретиться с Этвудом, чтобы о многом ему рассказать. Прощаясь с Манагуа, я спросил, не знает ли она подробностей закончившегося катастрофой на Дженерал Эндрьюс путешествия Октавио, из которого он вернулся вместе с Мерфи.

— Да, — ответила она, — Октавио рассказывал мне о своих делах. Если бы я ничего не знала, я считала бы, что они поступили с ним ужасно. Но Октавио заслужил такую смерть — он частенько придумывал нечто подобное для других.

— А не помните ли вы названия аэродрома?

— Лантана. Там Октавио ждал Мерфи.

— Это мне известно. Я хотел бы узнать, с какого аэродрома Мерфи увез профессора Галиндеса.

— Вы и об этом знаете? Октавио считал, что отлично все провел и не оставил следов. Давайте условимся: если я не пострадаю из-за того, что вам сегодня рассказала, по окончании работы вашей комиссии я назову аэродром, на котором «Феникс» принял на борт Галиндеса.

— Сообщение о том, что письмо Октавио подложное, мы должны передать дальше, но я гарантирую вам соблюдение полной тайны. Сведения же, которые мне нужны, имеют огромное, решающее значение для расследования нескольких убийств и похищения Галиндеса из центра Нью-Йорка. Успех дела может решить только быстрота, с которой мы их получим. А это зависит от вас.

— Галиндес умер от рака, мистер Гордон. Я придерживаюсь этой точки зрения — он ведь мог умереть от рака. Если бы я так не думала, я сошла бы с ума в этой стране…

— Вы можете мне доверять. Я очень вас прошу не отказывать — ведь вы единственный человек, который знает название аэродрома.

— Я не должна ничего говорить, да и не скажу. Разве несколько дней отсрочки могут иметь значение? Вы считаетесь с тем, что они убьют меня прежде, чем ваша комиссия закончит работу? Прошу вас — в ваших же интересах — устроить все так, чтобы я не умерла… от рака. Тогда я скажу. Это моя единственная гарантия.

Я остановил машину перед посольством.

Пока Эскудеро и швейцар вносили свертки, я стоял с Этвудом в зале, куда мой бой входил через каждые несколько минут. Я хотел все время оставаться на глазах маленького шпиона.

В перерывах между появлениями Эскудеро я успел сказать Этвуду, что письмо де ла Маса подделано. Я объяснил, откуда узнал об этом, и попросил ни в коем случае не устраивать очной ставки с Манагуа. Я обрадовал его, что, очевидно, разыщу другие письма де ла Маса. Пусть люди Ван Оппенса тоже их ищут, но я предпочитаю, чтобы они не шли по моим следам.