Она отскочила от окна и яростно вскинула руки.

– Нам не надо никаких миссий, никаких свершений, никаких подвигов! Дай же нам просто жить! Жить без всяких ужасов и крови! Неужели это так много? Неужели Тебя бесполезно просить о такой малости? Неужели не видишь, что это испытание мне не под силу?!

Сильвира с минуту рыдала, содрогаясь всем телом. Затем резко утёрла слёзы и, тихонько подойдя к соседней спальне, приоткрыла дверь.

– Мойрана?

Она не спала. Сидела у постели, глядя на владычицу широко раскрытыми глазами, в которых отражалось всё, что переполняло в этот миг Сильвиру – скорбь, тоска, боль – совершенное сопереживание.

– Мойрана, – королева подошла и опустилась рядом с ней на колени. – Помолись со мною, пожалуйста.

***

До рассвета она спала спокойно. Никто из слуг не смел войти в это утро к владычице. Ритуал перед битвой – священное время, которое предстоит ей пройти в одиночку, по древним обычаям южного рыцарства. Боевое облачение королевы было приготовлено с вечера в её покоях. Сильвира не спеша надела белые матерчатые одежды, плотные и твёрдые, служившие поддоспешниками. Затем наступил черёд позолоченной кольчуги, усиленной наплечными и нагрудными пластинами, железной кольчатой юбки, закрывающей поясницу и бёдра. Сапоги, наголенники, поножи – одевать всё это Сильвире было привычно, она даже испытывала некое удовольствие от воинского ритуала, легко справляясь со всеми ремешками и застёжками. Чёрный плащ с алой подкладкой плавно лёг на выпуклые наплечники. Ножны с прямым мечом застёгнуты на поясе. Огненно-рыжие волосы Сильвира медленно зачесала назад и скрепила заколкой. Наконец, последняя часть облачения – стальной конусный шлем с наносьем и пластинами, защищающими шею и горло.

Закончив ритуал, королева резко распахнула двери своей опочивальни, выходя решительным шагом в коридор, где уже несли караул рыцари-телохранители, ограждая владычицу от назойливых вельмож и гонцов с донесениями.

– Есть кто-нибудь от Этеокла? – спросила королева, не замедляя шага.

– Я! – протиснулся между чёрными доспехами двух телохранителей белобрысый прознатчик Аргомах.

– Какие вести?

– Много убитых. Четыре, а то и пять десятков, всех ещё не сосчитали. Боевой дух слаб. Этеокл пока держит войско в кулаке, но среди «степных орлов» назревает бунт…

– Довольно. Я всё поняла.

Аргомаха оттеснили. Гонцов с городских застав к королеве не подпускали: не до них сейчас. Город пока под контролем, и этого достаточно.

И лишь у самого выхода из дворца Сильвира остановилась перед Теламоном, у которого был на редкость довольный вид.

– Хорошие вести, сиятельная королева! – сказал он громко. – Адмирал Иокастор таки напугал пресветлого князя Тан-Эмара. Тот пошёл на попятную. Во всём обвиняет злые языки, которые, дескать, ввели его в заблуждение и всякое такое. Через своего посланника он клятвенно пообещал Иокастору, что отпустит всех ваших подданных, которых арестовали по недоразумению, и на наши берега не позарится…

– Это было предсказуемо. Хитрый паук будет выжидать, чем закончится наша схватка с Хадамартом. Интересно, он уже знает о судьбе Асамара?

– Меликертский князь точно знает. Он его во всём обвиняет, дескать, этот злодей постоянно обманывал его, говоря, что пленники с «Вольного» – пираты, а не ваши подданные. Обещает вернуть все деньги, уплаченные за выкуп наших моряков и сверх того.

– Надо же. Неужели гибель Асамара его так испугала.

– Не только, не только, сиятельная королева! Два дня тому у меликертских скал состоялась морская битва.

– И? – насторожилась королева.

– Адмирал Иокастор разбил эскадру Хадамарта! Потеряв всего три галеры, он отправил на дно Эола шестнадцать кораблей Падшего, включая четыре галеаса!

– Хвала Всевышнему! Славная победа! Давненько нелюдей на море так не бивали! – посыпались восторженные возгласы.

Королева сохраняла холодное выражение лица.

– Это приятная новость, но не более того. У Хадамарта ещё две такие эскадры в запасе, а наши корабли теперь нуждаются в ремонте. Иокастор храбр, но недостаточно дисциплинирован. Я не приказывала ему ввязываться в бой. Хотя и ценю его отвагу.

Оборвав этими словами вспыхнувший на минуту восторг, королева обвела всех долгим предупреждающим взглядом. «Не дайте мелким успехам опьянить себя, – говорил этот взгляд. – У нас впереди битва превыше наших сил».

Она вышла из дворцовых врат, и тотчас отовсюду брызнул блеск рыцарских лат. Большинство когорт уже были у Западных врат, здесь же, на площади перед Аргосом, выстраивались элитные войска, выступавшие под предводительством самой королевы. Лучшие когорты армии юга – Первая Мегория и Третья Варрея – стояли ровным строем. Впереди выстраивались конные рыцари, передовая часть которых сверкала серебром – это собрались все до единого воители Серебряного Щита с Главком во главе. Следом за ними выступали пятьсот лёгких всадников Эномая, вооружённые луками и короткими пиками. Здесь же восседал на гнедом коне король Дарвус и его три сотни гвардейцев в добротных доспехах, покрытых чёрно-синими мантиями. Последним резервом выступала тысяча пеших амархтонских ополченцев.

Тут взгляд королевы изумлённо остановился на морфелонских знамёнах, среди которых преобладали стяги знаменитого Дубового Листа. К королеве уже спешил архистратег Тибиус, насколько мог немолодой военачальник спешить в тяжёлых пластинчатых латах. За ним неуклюже, вразвалочку, шаркал ногами здоровенный воитель в железных доспехах, усиленных шипами, и ухмылялся во весь рот. Королева мгновенно узнала главу булавоносцев Гурда, которого хорошо помнила с Амархтонской битвы.

– Прошу простить, что не смогли доложить ранее, сиятельная королева, – спешно заговорил Тибиус извиняющимся голосом. – Четыре сотни латников из Дубового Листа, под предводительством почтенного Гурда, а также три сотни разнородных морфелонских воителей желают присоединиться к вашему войску для битвы с легионами Хадамарта.