– Да, пожалуй, ты права. Ты только отражаешь человеческие желания. И передаёшь эти отражения своим слугам. Вроде Асамара. А уж те, зная, чего хочет тот или иной человек, получают понятие, как им управлять.

– У меня нет слуг. И Асамар никогда не был моим слугой. Мои блага открыты для всех. Ты ощущала присутствие некромантов здесь. Они не спрашивали меня. Они пришли и пользуются моими благами. Как можешь пользоваться и ты.

– Что, без всякой платы?

– Какая может быть плата солнцу за его свет или тучам за их дожди?

Амарта вглядывалась в восстающие перед нею клубы мглы, но никакое магическое чутьё не могло подсказать ей, что перед ней за противник и есть ли смысл использовать против него магию.

– Не много ли ты о себе возомнила, бестелесная тварь? Ты свила своё гнездо на людских пороках и ещё смеешь говорить о благах!

– Я не могу подобрать иного слова, человеческое дитя. Когда ты глядишь в зеркало, оно отражает тебя такую, какая ты есть. Если ты красавица – то зеркало является благом для тебя, а если уродина – то злом, не так ли?

Чародейка сделала глубокий вдох, собирая отвагу.

– Что ж, давай посмотрим, кого отразит твоё зеркало, когда в него гляну я.

Ещё не договорив эту фразу, Амарта сжалась от ужаса, почувствовав, что сама вынесла себе приговор. Белый туман восстал перед ней, мгновенно откликнувшись на её вызов, являя перед ней мутный зеркальный овал.

«Моё одиночество. Вот, что оно отразит».

Но взглянуть в обросшее жуткими легендами Зеркало Мглы Амарта так и не успела. Экзекуторы учуяли её в тот же миг, как только она испытала ужас от мысли увидеть своё отражение. И с быстротой мысли оказались за её спиной.

«Я не умру без борьбы!» – твёрдо решила она, но не успела даже повернуться к врагу лицом.

Ледяное лезвие глубоко вошло в её спину с обжигающим холодом.

***

Отголоски страшного крика донеслись до Северных врат, заставив встрепенуться морфелонских воинов, работающих над укреплениями.

– Она ещё жива! – решительно сказал Марк, глядя через пролом ворот на клубящуюся Мглу, хотя уверенности в этом не было. – Я иду. Лейна, обещай, что не пойдёшь следом!

Девушка глядела на него отнюдь не прощальным взглядом.

– Обещаю. Но только до тех пор, пока не почувствую, что тебе грозит гибель.

Марк улыбнулся, обратив взгляд на юного мага.

– Присматривай за ней, Мелфай. Я рассчитываю на тебя.

Мелфай напряг скулы, отводя взгляд.

– Спасибо, Маркос.

– Спасибо? За что?

– За то, что доверяешь мне, – голос юного мага задрожал. – Тебе столько досталось из-за меня… Я воспитанник твоего злейшего врага, а ты…

– Этого врага больше нет. Нет и воспитанника. Решай, кто ты, Мелфай, и с кем…

– Конечно же, с сильнейшим! К кому ещё примкнуть ученику великого Кукловода, как не к победителю? – раздался низкий голос за спиной.

К ним подходил Радагар, облачённый в шлем и чешуйчатые доспехи с засохшей на них даймонской кровью. При виде секутора Мелфай сжался, затаив ненавидящий взгляд, Лейна же, как и Марк, осталась выдержанно спокойной, словно грозный последователь Меча Справедливости больше не вызывал у неё ни гнева, ни страха.

– Собрался во Мглу, миротворец? – испытывающе спросил Радагар.

– Я делаю то, чего не могу не сделать, – ответил Марк.

– То есть, повторяешь путь Четвёртого? Он тоже был слишком убеждён в том, что идёт одним-единственным путём, уготованным ему свыше. Последствия всем известны. А скольким людям придётся расплачиваться за твою самоуверенность?

– До этого не дойдёт, – произнёс Марк как можно уверенней.

«Ох, если бы так!»

– Чтобы до этого не дошло, следует побеспокоиться мне, – старший секутор глядел на него с нескрываемым желанием схватиться за меч.

– Верно, – с улыбкой ответил Марк. Странное дело, грозный секутор, обладатель тяжёлого, подавляющего волю взгляда, не вызывал у него не капли опасений. – Вопрос только как? Арест в нынешнее время ненадёжен, заключённых сейчас наоборот выпускают из тюрем. Остаётся твой излюбленный способ. Какой же? Меч? Отравленные иглы? Или что-то новенькое?

– Маркос! – встревожилась Лейна.

– Если ты так уверен, что там я превращусь в монстра, худшего, чем Асамар, то почему бы не пустить мне в спину стрелу? Кто тебя осудит сейчас, когда неведомо доживёт ли хоть кто-то до завтра…