Шрифт:
– Не надо...
– Настя опустила взгляд в стол перед собой.
– Я не полечу ни силой, ни сама.
– А ну повтори!
– Я не прилечу. Вообще, - на последнем слове зажмурилась, как перед ударом.
Таранов резко сорвался с места. Перед камерой тенью мелькнула спина в домашней застиранной майке. Не усидел.
– Андрей?
Он не отозвался. Стоял, упершись лбом в стену, и ничего не слушал. От ярости хотелось разбить вдребезги и монитор, и камеру, и неповинный ни в чем системный блок. Предчувствовал ведь какую-то неприятность! Но так! В голове не укладывалось.
– Ты специально выжидала месяц?
– не оборачиваясь, спросил собеседник. В голосе звенел металл.
– Очень умно преподнести мне такой сюрприз накануне начала сезона.
– Прости...
– Прости? Просто прости, и все?
От его рыка Насте показалось, даже сердце биться перестало. "Заслужила, терпи!" - строго одернула себя.
– Клянусь, я не хотела обманывать тебя или делать больно, - она смотрела на его спину, опущенные плечи и ненавидела себя все сильнее. Оказаться бы рядом. Обнять его и никогда не отпускать. Глаза защипало от слез. Не вовремя. Плакать пока нельзя.
– Андрей, у тебя была мечта. Ты очень долго шел к ней, и сейчас, наконец-то, осуществил. А я... Я - лишь короткий эпизод твоей жизни.
– Эпизод, говоришь...
– он обернулся. Глаза потухшие, пальцы сжаты в кулаки.
– А я кто? Тоже эпизод? Может, я слишком много на себя беру, но не верится.
– Ты...
– она замялась. Не было на свете слов, чтобы описать все, что он для нее значил.
– Ты - это ты.
– Тогда приезжай и перестань нести чушь!
– Андрей снова вернулся к столу, но уже не садился. Так и остался стоять, опершись руками о столешницу.
– Нет, - вдох-выдох.
– Это решенный вопрос. Моя жизнь здесь. Интересная и важная работа, круг общения, мой дом...
– То есть я в этой иерархии нахожусь где-то между кухонным столом и домашними тапочками?
– горько хмыкнул мужчина.
– Настя, это бред!
"И ложь!" - хотела добавить она, но не могла. Андрей уже смотрел в монитор. Прямо в камеру, глаза в глаза, словно и не было между ними семи тысяч километров. Будто он рядом, горячий, любимый, родной. Как солгать? Как отмахнуться?
– Солнце, давай хотя бы попробуем, - прозвучало неожиданно, как просьба.
Такой тоски во взгляде любимого Настя никогда не видела. Раненый зверь, попавший в западню. И все по ее вине. Невыносимо.
– Попробовать...
– она попыталась взять себя в руки. Агонию пора было прекращать. Пусть он лучше возненавидит ее, чем так страдает. Себя не жалко, но он... Он важнее.
– Мне не семнадцать. Почти тридцать четыре, и тратить еще три года на попытку, начиная жизнь с чистого листа - не благоразумно. Пусть пробуют другие...
– Другие? Как это великодушно!
– на губах мужчины заиграла хищная ухмылка. Окажись она рядом, задушил бы.
– Анастасия Игоревна, какой жест! И вы готовы меня пожаловать с барского плеча любой семнадцатилетней барышне?
– Андрей, - голос чуть не сорвался на крик.
– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив.
– Тогда прекращай пудрить мне мозги и бери билет на самолет! Прощение будешь отрабатывать здесь и долго.
– Я не могу! И не хочу...
– Настя, как болванчик, твердила одно и то же.
– Кого ты пытаешься обмануть?
– Я пыталась обмануть сама себя, связавшись с тобой изначально.
– И тебе было плохо?
– Таранов развел руками.
– Мне было отлично! Превосходно! Но становиться твоей приставкой ради хорошего секса я не намерена! В моей жизни есть вещи и поважнее, - выпалила на одном дыхании. Горло перехватило. Ком.
– Вот значит, как...
– Да. Мне жаль, если ты видел все в ином свете.
– Ух, - Таранов нарочито медленно опустился в кресло. На лице маска спокойствия, и лишь желваки на скулах выдавали ярость. Каких демонов ему приходилось сдерживать в этот момент, Насте даже подумать было страшно.
– Что ж, мне нечем крыть. Действительно, на что какой-то хоккеист годен, кроме секса? Черт! Как все просто!
– Андрей...
– Достаточно!
– рыкнул он.
– Я, дурак, все думал, почему ты не едешь. Выискивал причины, пытался понять... А вот оно как! Теперь многое стало на свои места.
То, как побелело лицо женщины в мониторе, он не заметил. Не заметил и маленькую, скатившуюся из глаз слезу. Он просто не мог смотреть. Не хотел. Раньше видел, а оказалось - ложь. Самообман. Слишком увлекся фантазией о счастливой совместной жизни, что не заметил главного. Ни клятв, ни обещаний, ни признаний - между ними не было никогда, даже в порыве страсти. Забылся.
– Я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь вспоминать меня без обиды, - Настя подняла лицо вверх, не давая скатиться остальным слезам. Вот и все. Конец.