— Степан, чаю подай, — распорядился Георгий Алексеевич, наблюдая за своим гостем.

— Что вы, не стоит, — робко возразил Парфён Игнатьевич.

— Чему обязан вашему визиту? — отмахнулся от его слов Бахметьев, жестом подтвердив своё распоряжение.

— Георгий Алексеевич, позвольте спросить, — повернулся к нему Тоцкий, не отходя от печи. — Вера Николавна с вами?

— Отчего же княгине Одинцовой быть здесь? — усмехнулся Бахметьев, заложив руки за спину.

— Простите, это, конечно же, совершенно бестактно с моей стороны. Вы мне можете, конечно, не верить, но мною движет исключительно забота о её благополучии. Я уж в который раз пожалел, что позволил господину Караулову втянуть меня в сию сомнительную аферу. Мне известно, что его разыскивает полиция, и могу быть полезен в этих поисках, потому, как доподлинно знаю, куда он собирается направиться в самое ближайшее время, — выпалив всё это на одном дыхании, Тоцкий замер в ожидании ответа его сиятельства.

— Почему я должен вам верить? — развёл руками Бахметьев. — Помнится, вы однажды уже солгали мне, уверяя меня, что не знакомы с господином Карауловым.

— Я был не прав, — вздохнул Парфён Игнатьевич. — Нынче я раскаиваюсь в своих заблуждениях и хочу быть вам полезным.

— Верно, положение ваше и в самом деле отчаянное, коли вы решились предать того, кому служили верою и правдою столь долго, — задумчиво отозвался Георгий Алексеевич. — Однако, боюсь, времени выслушивать вас нынче у меня совершенно нет, я опаздываю на службу, — кинул многозначительный взгляд на часы, Бахметьев.

— Что ж, я понимаю. Хочу только сообщить, что Пётр Родионович намеревался отправиться в Покровское, ежели уже туда не уехал.

Бахметьев побледнел.

— Повторите, — внезапно севшим голосом, произнёс он.

— Я сказал, что Пётр Родионович собирался ехать в Покровское, — вскинул на графа удивлённый взгляд Тоцкий.

— Вера вчера уехала в Покровское, — потирая виски, взволнованно отозвался Георгий Алексеевич. — Оставайтесь здесь. Степан о вас позаботится. — Стёпка, мундир! — шагнул граф к дверям гостиной.

Спустя полчаса граф Бахметьев стремительно поднялся на второй этаж в здании Главного штаба и постучал в двери кабинета, который занимал он сам до назначения в Пятигорск.

— Entrez! — послышалось оттуда.

Распахнув двери, Георгий Алексеевич шагнул на порог.

— Константин Григорьевич, прошу простить моё вторжение, — обратился он к Вершинину.

— Я вас слушаю, поручик, — поднялся из-за стола штабс-капитан Вершинин.

Бахметьев чуть поморщился от того, что Вершинин не преминул уколоть его понижением в чине, но нынче было вовсе не до того, пришлось молча проглотить явную издёвку.

— Константин Григорьевич, боюсь, мне не к кому более обратиться с просьбой заменить меня нынче в приёмной начальника штаба.

Вершинину бросилась в глаза некоторая небрежность в одежде графа, небритые щеки. Видимо случилось что-то из ряда вон выходящее, коли Бахметьев, никогда не допускавший подобного, явился спозаранку в штаб, выглядя при том так, будто провёл весьма бурную ночь в увеселительном заведении.

— Могу я спросить, что за необходимость отлучиться? — невозмутимо поинтересовался Вершинин.

Бахметьев ответил тяжёлым взглядом исподлобья:

— Княгине Одинцовой угрожает смертельная опасность, — тихо заговорил он, — у меня есть основания полагать, что человек, который отправил на тот свет её супруга, нынче находится на пути в Покровское. Вера Николавна вчера уехала в усадьбу, — добавил он.

— Ступайте, Георгий Алексеевич. Я заменю вас, — кивнул Вершинин.

Проходя в свой кабинет через приёмную, граф Гейден кинул мимолётный взгляд на стол своего адъютанта, но вместо темноволосой головы поручика Бахметьева, разглядел золотистую шевелюру штабс-капитана Вершинина.

— Штабс-капитан, у вас, что же своей работы мало? — едва заслышав Гейдена, Вершинин подскочил со стула и вытянулся в струну.

— Ваше высокопревосходительство, поручику Бахметьеву нездоровится, — не моргнув глазом солгал он. — Потому вынужден его заменить согласно составленному расписанию.

— Что-то я не припомню, чтобы у нас поручиков штабс-капитаны меняли, — проворчал Гейден и, махнув рукой, прошёл в кабинет.

Константин перевёл дух, и опустился на стул. Кажется, буря миновала.

Проснувшись поутру и не обнаружив Тоцкого в гостиничных апартаментах, Пётр Родионович тотчас догадался, что ушлый адвокат поспешил избавиться от ставшего опасным партнёра. Опасаясь, что Парфён Игнатьевич вполне может вернуться с представителями власти, Караулов решил незамедлительно покинуть гостиницу. Собираясь, он не постеснялся обыскать вещи Тоцкого в надежде разжиться деньгами, но надобно отдать должное Парфёну Игнатьевичу, человеком он слыл весьма предусмотрительным, потому, перетряхивая его багаж, Пётр Родионович только зря терял драгоценное время. И всё же одна находка показалась ему весьма полезной в той непростой ситуации, в которой он оказался, а потому, не испытывая ни малейших угрызений совести, Караулов засунул найденный в вещах Тоцкого револьвер в карман сюртука. Удостоверившись, что пронырливый поверенный не оставил ни гроша, он торопливо покинул гостиничный номер и выбрался на улицу через чёрный ход для прислуги.