Несколько времени помолчав, Корделия спросила:

— А ты бывал в Касот?

— Приходилось. Правда, недолго и давно, еще до войны.

— И… как там?

— Да как везде.

— Но… говорят… там магики расхаживают прямо по улицам?

— Вероятно, так и есть. На них же не написано, что они магики.

— Еще говорят, что в Касот магики — уважаемые, состоятельные люди?

— Во всяком случае, их не жгут на кострах и не заточают в башнях; напротив, отдают в обучение всякого, кто проявил малейшие способности к магии.

— Это все потому, — поджала губы Корделия, — что их император — колдун. Будь иначе… Барден знает, что такое магия, и умеет управлять ей, а, следовательно, и людьми, владеющими ей. Никто другой не смог бы. И это единственная причина, почему королевство, в котором такое количество свободных магиков, не погрязло в междоусобных войнах. Но сама по себе магия очень опасна. Любой магик, даже обученный, легко может причинить вред и себе, и другим, причем зачастую даже неосознанно! Магией можно только убивать и разрушать, никто и никогда не использовал ее для созидания. Магик — тот же убийца, только вооруженный не кинжалам, а силами, природа которых неизвестна, но корни их, несомненно, в хаосе. Поэтому мы и держим ма-гиков изолированно, в башнях, стены которых препятствуют проникновению магии наружу, чтобы они не смогли навредить. А насчет костров… Это жестокая мера, и к ней стараются прибегать как можно реже, если не остается другого выхода. Чаще у нас просто запирают магика. А поступай мы иначе, воцарился бы хаос.

— Так может, — усмехнулся Грэм, — вам стоит последовать примеру касотцев и посадить на трон магика?

— Не говори глупостей! — Корделия вспыхнула и почему-то воровато оглянулась на шатер. — Барден — узурпатор, и вообще…

— Это не мое дело, — закончил Грэм. — Я знаю. Ваш король и без меня разберется… Корделия, а можно теперь я тебя спрошу?

— Это имеет отношение к магии?

— Нет. Я хотел спросить, ты-то зачем отправилась в этот поход? Только ради дружбы с Вандой? Извини, но тебе здесь… не место.

Корделия взглянула на него и вдруг быстро опустила глаза. И, кажется, покраснела — Грэм не мог быть в этом уверен при красноватом свете костра.

— Мы с Вандой дружны, это верно… Но дело не только в этом. Я скажу тебе, потому что… ну, потому что я тебе доверяю, что бы там ни говорил Ив, и уверена, что все сказанное останется между нами… Видишь ли, я люблю Дэмьена, а он любит меня. Вот почему я напросилась ехать с Вандой.

— Ага, — сказал Грэм. — Понятно. Вы обручены?

— Нет, — просто ответила Корделия. — И этого никогда не будет. Отчим Дэмьена не позволит ему жениться на мне. А Дэмьен, что бы там ни было, никогда не пойдет в этом против его воли.

— Ага, — снова сказал Грэм. — Прости.

Корделия покачала головой.

— Тебе не за что извиняться. Это… так часто бывает.

— Да, часто… наверное, Дэмьену и невесту уже присмотрели?

— Да.

Что ж, подумал Грэм, обычное дело, когда молодой человек из знатной семьи не может жениться по своему выбору. И пусть Корделия тоже явно не фиалки на рынке продает, но, видимо, знатности ее рода далеко до семейства Дэмьена и Ванды. А может, дело вовсе и не в родовитости; быть может, просто ее родители бедны и не могут дать за ней хорошего приданого…

— А Ванда? — спросил он как можно более безразличным тоном. — У нее, наверное, тоже есть жених?..

— Нет, — Корделия вновь загадочно улыбнулась, словно видела его насквозь. — Она еще слишком юна… кроме того, отец не так строг и требователен к ней, как к Дэмьену. Если она найдет жениха по своему вкусу, он, может быть, и не станет возражать. Жениху Ванды достаточно быть хорошего рода… и…

— Что ты так смотришь на меня? — покраснел Грэм. — Уж не думаешь ли ты, что я намерен набиться ей в женихи?..

— Отчего же нет? Мне кажется, она тебе нравится, да и ты ей — тоже; и если Ив прав…

— Ни слова больше! — вскинул руку Грэм. — Ни слова, иначе, клянусь Фексом, я оставлю вас здесь двоих и уйду в лес!

— Ты не уйдешь, — улыбалась Корделия, — но говорить об этом я больше не стану, раз ты не хочешь… Между прочим, вода закипела; пойду взгляну, что у нас есть в припасах.

И она ушла, растворилась в лесной темноте, оставив Грэм наедине с самим собой краснеть, бледнеть и проклинать мысленно этот вечер и этот странный разговор.

К позднему ужину Ванда не вышла, и решили ее не будить, просто оставили ее долю в закрытом котелке, обмотав его попоной. Поев, Корделия ушла — или, вернее сказать, — удалилась спать в шатер; Грэм же остался ночевать около костра. В шатер его никто не приглашал, да он бы и сам не пошел бы — не хватало еще ночевать бок о бок с Вандой, в замкнутом пространстве, да после такого разговора!..

Наутро Ванда заявила, что желает искупаться, благо речка рядом и далеко ходить не надо. К ее пожеланию Грэм отнесся скептически: конечно, утро выдалось на удивление теплое и солнечное, и до воды рукой подать, но, однако же, его волновал вопрос безопасности.