— Ну, — говорилъ онъ себ, — мы переходимъ отъ недоразумнія къ недоразумнію. А я, я раздражаюсь, становлюсь грубымъ, неучтивымъ… Большею частью она безспорно неправа, и между тмъ, въ конц концовъ я всегда оказываюсь виноватымъ. Это просто невыносимо!

Часъ спустя, когда Колетта читала въ гостиной, въ ожиданіи своихъ гостей, Сюзанна сла у ея ногъ въ поз ласковаго ребенка, которую она любила принимать подл своей кузины.

— Колетта, спросила она, мн бы хотлось знать… эта женщина, которую… которую Мишель любилъ… какъ теб кажется, думаетъ онъ еще о ней?

Колетта воскликнула:

— Вотъ такъ идея!

— Какъ ты думаешь?

— Я убждена, что нтъ.

— Видлся онъ съ нею посл?

— Нтъ, уже въ продолженіе многихъ лтъ!

— Она очень хороша, не правда ли?

Колетта сдлала гримасу. Она легко отрекалась отъ своихъ боговъ и очень искренно.

— Дло вкуса, знаешь. Она была эффектна, да.

— Она не любила Мишеля. Почему?

— Это очень удивительно, не такъ ли? — сказала смясь Колетта, въ устахъ которой этотъ вопросъ былъ чисто риторическимъ.

— О! я совсмъ не это хочу сказать, — живо запротестовала молодая двушка, — но такъ какъ онъ такъ сильно ее любилъ…

— Она была недостойна его, вотъ и все.

— Колетта, — продолжала еще Сюзанна, прижимаясь головой къ колнямъ молодой женщины, — думаешь ли ты, что я его достойна?

Этотъ разъ г-жа Фовель взяла обими руками головку кузины и нжно ее поцловала.

— Маленькая глупышка! неужели бы я желала вашего брака, если бы ты не была достойна его?

— Мн хотлось бы знать имя той женщины, Колетта?

Сначала Колетта возстала противъ этого: она совершенно отказывалась говорить объ это старой исторіи и объ этой отвратительной личности, затмъ она уступила и разсказала пространно все.

— Я вновь увидла эту прекрасную графиню въ Канн этой весной, но, разумется, не разговаривала съ ней; тебя и миссъ Стевенсъ тогда уже не было.

Сюзи, казалось, занимала какая-то мысль.

— Слдовательно, они были помолвлены! — сказала она.

Одинъ вопросъ жегъ ей губы: „Мишель былъ очень нженъ со своей невстой?“ Но она не ршалась его произнести.

— Они были женихомъ и невстой, — сказала смясь Колетта, но не ревнуй особенно, ты знаешь… они вели себя „по французски“.

Сюзи невольно улыбнулась, затмъ вновь начала съ задней мыслью:

— Она была вдовой, когда… однимъ словомъ, въ апрл, и Мишель это зналъ?

— Конечно, онъ это зналъ, — воскликнула Колетта, внимательне смотря на Сюзанну. — Какія нелпыя мысли лзутъ теб въ голову? Если бы Мишель могъ думать, что ты мучаешься такими ребячествами…

Молодая двушка быстро поднялась.

— Колетта, дай мн слово, что ты не скажешь Мишелю, что я теб задавала эти вопросы… Я разсержусь, ужасно…

У нея глаза были полны слезъ.

— Ты сегодня нервна, моя бдняжка, — сказала удивленная Колетта. — Будь спокойна, я ничего не скажу Мишелю; къ тому же онъ меня сталъ бы бранить, что я теб говорила объ этихъ вещахъ. Только напрасно ты такъ озабочена вашей маленькой ссорой за завтракомъ; я убждена, что Мишель жалетъ о своихъ упрекахъ; не нужно на него сердиться.

— Я на него не сержусь, — отвтила Сюзи не особенно ршительно.

И она страстно поцловала свою кузину.

Она чувствовала свое сердце облегченнымъ.

Колетта, немного взбалмошная, совсмъ не замтила значительную перемну въ настроеніи своего брата; ни она, ни г-нъ Фовель не подмтили скрытаго разногласія, раздлявшаго Сюзанну и Мишеля.

Первое время посл помолвки Робертъ удивлялся, видя Тремора, настроеннаго такъ насмшливо, мало услужливаго, такъ мало влюбленнаго, но самъ довольно флегматичный, онъ приписалъ хорошо извстной застнчивости молодого человка эту странную холодность, и когда установившіяся товарищескія отношенія незамтно сблизили жениха и невсту, онъ счелъ себя удовлетворенным.

Легкомысленное равнодушіе Сюзанны еще мене занимало умъ г-на Фовеля; рожденная, подобно Колетт, для изящной и пріятной жизни, эта прелестная сиротка спасалась, благодаря замужеству, отъ мучительной, горестной борьбы одинокихъ.

Ничего боле естественнаго. Она уважала своего жениха; отъ Мишеля зависло заставить себя полюбить. Врно то, что онъ неловко за это принимался, г-нъ Фовель могъ въ этомъ убдиться сегодня утромъ; однако, нельзя было отрицать, что Сюзанна не всегда облегчала эту задачу,