Эльрисс, заметив строптивую ведьмочку, решительно направился к ней, решив, что сейчас не время и не место для разногласий, которые можно будет уладить и позже. Двалин, увидев соперника, тоже порывисто встал и успел пробраться через толпу раньше. Недовольный дроу увидел лишь спину интересующей его дамы и недовольно скривился. Паскудный гном посмел его обойти, что было само по себе неприятно и обидно. Проигрывать дель Аронак не только не любил, но и не умел.

Ко второму ночному колоколу веселье достигло своего апогея: половина гостей уже находилось в том блаженном состоянии, когда сознание настоятельно пытается прикорнуть хотя бы на голой земельке. Другую, куда менее многочисленную, часть возглавлял один невероятно весёлый гном.

Борбурах, уютно устроившись на люстре, наподобие вороны в собственном гнезде, держал в руках большое оловянное блюдо с мочёным горохом. За спиной у него был приторочен большой козий мех, наполненный «Волчьей Лапой». В таких ёмкостях пиво обычно транспортировалось на солидные расстояния. Время от времени он зачерпывал горстью горох из блюда и, широко размахнувшись, рассеивал его по залу, при этом глумливо вопя:

– Плодитесь и размножайтесь, дети мои, а то, что мне одному за вас всех отдуваться? – после произнесённой тирады, он громко икал и надолго замолкал.

В общем, свадьба удалась на славу, как позже будут говорить досужие языки. Даже не упускавший возможности пожрать Бандит, дрых мертвецким сном под столом. Три огромных блюда жареных в сметане карасей и полдюжины копчёных перепелов вконец подкосили его скромные силы. Поэтому двух ведёрный горшок сметаны, стоявший у него в головах, так и остался непочатым. Тем не менее, загребущие, лапы воронежского партизана нежно, точно возлюбленную, обнимали злополучную посудину.

Злоупотребившая малиновой настойкой, которая пилась на удивление легко, но затем коварно бьющая в голову и подкашивающая ноги, Лика мирно посапывала на плече у Валика, который придерживал подругу левой рукой, правую подложив себе под голову. Вскоре масло в светильниках догорело, и бархатный полог темноты закрыл занавес.

В мастерской Траена пахло перекалённым углём и железом. Сам профессор колдовал на какой-то мелкой шестерёнкой, костеря, на чём свет стоит, щипцы, совсем не пригодные для этой поистине ювелирной работы.

– А для чего можно приладить компрессор? – глаза молодого гнома Двалина светились от едва сдерживаемого любопытства.

– Ну, Валик говорил о каком-то отбойном молотке, который облегчит труд горняков, хотя я ума не приложу, как такое, вообще, возможно, – Борбурах остервенело поскрёб в бороде, что всегда делал, когда сталкивался с чем-то, слишком сложным для его весьма скромного понимания.

– Отбойный молоток позволит ощутимо увеличить добычу руды, и тут вырисовывается интересная перспектива. Я вот сейчас думаю над чертежами самоходных повозок, одна из которых сможет ездить по любой поверхности, плавать и даже летать, как птица.

Борбурах, только надкусивший купленный по дороге пирожок, от удивления выронил его на пол.

– Как это плавать и летать? – глаза гнома стали круглыми от изумления, а отвисшую челюсть не смогли скрыть даже роскошная борода и усы. – Валик, мы вчера не пили столько…

– Рах, это не пьяный бред! У меня на родине похожий агрегат используется и для полётов тоже.

– Рах, хватит собачиться, доедай свой пирожок и внимательно послушай, что он расскажет! – противная шестерня, наконец, приняла свой законченный вид и отправилась в чан с маслом. – Ты только языком молоть и горазд, проку с тебя почти что никакого нет! – недовольно проворчал профессор.

Валик взял стило, металлическую линейку, развернул приличных размеров пергамент и стал что-то деловито чертить на его поверхности, игнорируя водопад вопросов от неугомонного Двалина.

– Валик, а зачем тут эта шестерёнка, и почему эта деталь такой странной формы?

– Нам бы телегу достать, да покрепче. Я хочу для начала оснастить её поворотной системой и полностью отказаться от лошади. К конечной цели будем идти поэтапно.

– Тогда придётся тролля нанимать! Корми его, дармоеда! Этот проглот нас по миру пустит! – простонал Рах, достав из-под стола обронённый пирожок, обтерев его об и без того грязную рубаху, деловито вонзил в него желтоватые зубы.

– Зачем тролль? – Валик даже оторвался от своего увлекательного занятия. – Нас повезёт компрессор! У нас его ещё турбиной называют.

– Тур, тур чего? – запинаясь и снова обронив на пол многострадальный пирожок, с набитым ртом, выдал ошалевший от услышанного Рах.