Выйдя из вагона, мы почувствовали себя, как наказанные. Вечер и почти всю ночь сидели, вырабатывая меры по повышению огневой подготовки дивизии.

Результат проверки в Вязьме стал известен всему округу. Всюду началась стрелковая горячка. Наш корпус, начиная с Е. И. Ковтюха и кончая каптенармусом, ежедневно тренировался в стрельбе. Через месяц в Вязьму приехал вместе с Е. И. Ковтюхам начальник отдела боевой подготовки штаба округа Шумович. Полк Данилова отстрелялся на «ОТЛИЧНО».

Кончался август 1931 года. Е. И. Ковтюх вызвал меня u кабинет и сказал:

– Командующий приказал провести опытное учение на тему «Обслуживание разведывательного отряда самолетом». Готовность к учению - максимум через две недели. Возлагаю на вас разработку и проведение этих учений. Уборевич очень интересуется этой темой, значит, сам будет контролировать ход дела. Уж я его знаю.

Действительно, незадолго до начала учений меня вызвали к командующему. Наслышанный о его строгости, жесткой требовательности и сухости в обращении, я волновался. Знал, что Уборевич особенно присматривается к окончившим академию, в личных беседах и во время проверки выполнения заданий выявляет способности каждого из них. Поэтому на свою первую деловую встречу с ним я смотрел как на своего рода экзамен и тщательно готовился к ней.

Войдя в кабинет, четко доложил. Командующий сдержанно поздоровался, медленно осмотрел меня с головы до ног, сказал:

– Для начала расскажите, когда окончили академию, где воевали в гражданскую войну, где служили до поступления в академию.

Я коротко ответил и попросил разрешения доложить разработку учения.

Командующий слушал доклад не перебивая, внимательно рассматривал карту района учения. Следя за выражением его Лица, я понял, что Уборевич докладом доволен.

– Какие основные задачи могут выполнять самолеты при обслуживании разведывательного отряда?
– спросил он.

– Воздушную разведку, связь между разведотрядом и штабом, выславшим его, наблюдение за полем боя и непрерывную информацию о действиях противника.

– Как практически будет осуществляться связь?

– Посредством авиасигнального поста, радиостанции, условных сигналов и сбрасываемых вымпелов.

– А вам приходилось летать на военном самолете?

– К сожалению, только раз, в двадцать втором году, когда учился на курсах «Выстрел». Был десятиминутный полет в районе подмосковного аэродрома «Подосинки».

– Как вы думаете, - Уборевич пристально посмотрел мне в лицо, - полезно было бы руководящим штабным командирам освоить профессию летчика-наблюдателя? Хотя бы в минимальном объеме? Например, овладеть ориентировкой в воздухе, уметь вести визуальную разведку, а может быть, и научиться фотографировать?

Я ответил, что в необходимости этого убедился при разработке учения. Ведь даже не умел читать фотоснимки. Летнабы научили. А небольшая летная практика помогла бы штабным командирам лучше познакомиться с авиацией, изучить ее возможности, что позволит грамотно ставить ей задачи.

– У меня давно зреет мысль, - перебил командующий, - направить кое-кого из штабных командиров на стажировку в авиацию. У нее большое будущее!

В заключение командующий одобрил разработку учений и назначил срок их проведения. Учения прошли хорошо, и я с разрешения командования изложил результаты их в статье «Обслуживание РО самолетом», которая была напечатана в 1932 году в четвертом номере журнала «Военный вестник».

В сентябре 1932 года меня и командира из Бобруйска Аргунова прикомандировали к штабу ВВС округа для стажировки, предусматривавшей практические полеты. Но Аргунову тогда состояние здоровья не позволило летать, и я стал первым стажером-авиатором из штабных командиров. Эта короткая стажировка с легкой руки И. П. Уборевича явилась первой ступенькой для моего перехода в авиацию.

В начале марта 1933 года командир корпуса Е. И. Ковтюх сказал мне:

– Звонил Уборевич, собирайтесь в штаб округа. Сейчас подбирают общевойсковых командиров для перевода в авиацию. Командующий расспрашивал о вас, я дал положительный отзыв, но просил оставить в корпусе. Остальное зависит от командующего.

Я интересовался авиацией, но уходить из корпуса не хотелось. Все здесь было хорошо знакомо - обстановка, люди, техника, да и мнением Ковтюха дорожил.

С таким настроением и вошел в кабинет командующего. И. П. Уборевич приветливо поздоровался и, заметив некоторую мою скованность, пригласил сесть и начал говорить о делах в корпусе, о моей статье в «Военном вестнике», а потом спросил:

– Что дала вам летная практика?

– Стажировкой доволен, - ответил я, - но она, к сожалению, была очень короткой. Всего десять полетов на Р-5. Освоил визуальную ориентировку для решения навигационных задач в воздухе, а с воздушной стрельбой, бомбометанием, фотографированием ознакомиться не успел. Мне сказали, что надо прежде хорошо усвоить аэронавигацию, пройти серьезный курс подготовки на земле.

– Вы, значит, хотели большего? Это хороший признак. А вообще вам правильно сказали. Работа летнаба сложна, требует хороших знаний, большой практики. Достигнуть этого можно только систематическими занятиями, длительной службой в авиации. Вот мы и решили предложить вам перейти туда. Как вы на это смотрите?