— Я так мыслю, — продолжил Петров, шустро орудуя ложкой в котелке — фашисты затихли неспроста. А потому, пока у нас дел особых нет, можно по быстренькому сбегать, порасспросить супостата. А то вдруг они наступать собираются — а мы и не знаем! По научному это называется «туман войны», и из-за этого тумана нехорошо получиться может.

— Какой туман? — солнце ясное на небе — недоуменно спросил Сидоров.

— Завянь, чувырла неумытая, тебе ясно базарят: «по научному» — пояснил Вяземский, — У них, ученых, все так. Например, что такое «е»?

— Ну, буква такая…

— А по научному — основание натурального логарифма. Так что варежку заткни и не мешай слушать.

— Ну так я продолжу? — поинтересовался Петров.

— Продолжай — разрешил Иванов.

— Так вот, чтобы этот научный туман развеять, мы сейчас доедим и пойдем возьмем в плен «языка».

— Язык говяжий? — уточнил Хабиббулин — А если можно выбирать, то тогда лучше свиной. На войне Аллах свинину есть разрешает, свиной тушенка вкуснее. А язык я так вкусно сделаю! — он мечтательно зажмурился.

— Немецкий, — прервал его мечтания Петров. Спросим у него, что фашисты затевают, потом вернемся и особисту расскажем. Так мы и фашистов обманем, и день скучать не будем. Да и особист может подобреет. Ну что, пошли? — закончил он, облизывая ложку.

Народ тоже уже доел и встал, разбирая оружие. Хабиббулин, запихивая в сапог огромный трофейный кинжал, пробормотал:

— А если повезет и мы свинью еще найдем…

Линию фронта разведчики пересекли по небольшому, метров в двести длиной, овражку, густо заросшему по краям ежевикой. Ежевика была очень колючая, и поэтому немцы в овраг не шастали. Но в глубине оврага, там, где по глинистому дну протекал небольшой ручеек, территорию плотно оккупировали заросли неколючего ивняка, и рота Иванова проникала в тыл врага без потерь. И теперь вот уже третий час рота продвигалась по вражеским тылам, но никаких языков пока ей не попадалось.

— Привал! — объявил Иванов, и бойцы устало уселись в кружочек вокруг небольшого бочажка. — Заодно и обдумаем, как нам все же найти какого-нибудь фашиста.

— А может нам стоит прекратить ползанье на брюхе по уши в грязи? — выдвинул предложение Вяземский. — Оно, конечно, так безопасней, но мы такими темпами до конца оврага доползем лишь к ужину. Немцев тут не слышно и не видно, они, я думаю, где-нибудь в деревне остановились.

— В деревне немцев может быть много, а нас — мало — возразил Сидоров. — Нужно место найти, где немцев поменьше.

— Логика в данном высказывании имеется — согласился Петров. — Но тут неподалеку, верстах всего в пяти, в лесу должна быть база местного лесничества. Место укромное, дорога к нему — хорошая, и технику легко под деревьями прятать. Так что, думаю, там мы и найдем искомых фашистов. Вот только не мешало бы себя в порядок привести, а то извазюкались так, что немцев мы не напугаем, а только удивим: вокруг сушь страшная — и тут мы, все в грязи.

— Да уж, свинья грязь найдет — в пространство прокомментировал Вяземский.

— Где свинья? — Хабиббулин схватился на кинжал.

— Это метафора поэтическая, не суетись — ответил Петров. — Но постираться — действительно надо.

Через пятнадцать минут бойцы, в мокрых, но чистых гимнастерках наконец встали на ноги, вылезли из опостылевшего всем оврага и с воодушевлением привычной трусцой побежали в направлении лесничества. А еще через час они же, но в глубоком расстройстве, бродили по территории лесохозяйства.

— Избушку эту, как я понимаю, еще в гражданскую развалили — поделился своими наблюдениями Вяземский, разглядывая торчащую сквозь обрушившуюся крышу березку сантиметров тридцати толщиной. — Но дрова здесь все же рубят, да и дорога наезженная.

— Причем дрова возят немцы, — добавил Петров, разглядывая дорогу. — Отпечатки протектора от четырехтонного «Бюссинга», причем шины модельного ряда «осень тридцать девятого — весна сорокового года». Ждать их тут, конечно, дело малоперспективное, но посмотреть куда фашисты дрова везли смысл имеет.

Взбодрившиеся разведчики побежали по дороге. «Раз-два-три, раз-два-три» — гулко бухали по земле сапоги, и в такт шагам в лесу чирикали птички, верещали белки, стрекотали зайцы и кузнечики. Под эту ритмичную, почти музыкальную, мелодию разведчикам бежалось удивительно легко, и остановились они лишь когда майор Вайсберг прохрипел:

— Товарищи красные бойцы и красные командиры, может остановимся на минутку?

Все остановились, и в воздухе разнесся резкий неприятный запах.

— Что, обосрались с натуги, товарищ майор? — участливо поинтересовался Вяземский.

— Это свиноферма где-то рядом, капитан — Вайсберг обиделся и ответил казенно-уставной фразой. — А где свиноферма, там и фашист. Их же хлебом не корми, а корми свиными сосисками с капустой. Кстати, и гнилой капусткой тоже слегка пованивает…

— Разве что той, которую эти свиньи уже успели съесть — не удержался от сарказма Вяземский.