Стихотворения и поэмы
вернуться

Чавчавадзе Илья Григорьевич
Шрифт:
Ныне горжусь я, что, сын этой дикой природы, Вырос я в бурях и рано узнал про невзгоды. Горы, свидетели детских моих огорчений, Как я взывал к вам в порыве сердечных мучений, Как я от вас утешения ждал и привета, Но, как всегда, не давали вы, горы, ответа. Этого чудного, полного тайны молчанья Вплоть до последнего я не забуду дыханья… Горы Кварели, сопутники юности нежной, Долг перед жизнью влечет меня в путь неизбежный, Судьбы грядущего требуют нашей разлуки, — Можно ли требовать более тягостной муки! Конь мой торопится, стонет душа от печали, С каждым вы шагом уходите в синие дали… Вот вы исчезли… И только вершины седые Еле видны… И расстался я с вами впервые… Тщетно глаза я от солнца рукой прикрываю, Тщетно я взоры в пустое пространство вперяю,— Всюду раскинулись синего неба просторы, Уж не венчают их больше прекрасные горы! О, так прощайте же, дивные горы Кварели! Сердце мое, полюбившее вас с колыбели, Вечной любовью к великой отчизне пылая, Вам улыбнется, рыдая, из дальнего края! 1857

2. Свеча. Перевод М. Талова

Один сижу, мечтая над свечою. Она горела ярко предо мною И озаряла дальние углы, Рассеивая тени сизой мглы. И вижу я: свет немощный тускнеет, Едва мерцает, на глазах скудеет И гаснет, но, колеблясь, сгоряча, С последней силой вспыхнула свеча… Исходит воск своей слезою белой В борьбе со смертью. Пламень помертвелый Головкой синей бьется в тишине, В подсвечнике дрожа на самом дне. Вот смерть уже скользнула тенью длинной, Луч тусклый мреет на стенах гостиной! И ты потух, свечи последний свет! Один нагар — угасшей жизни след. Так, до поры почти нас не тревожа, Угрюмым стражем станет смерть у ложа, И от венца творения в веках Останется лишь безымянный прах. 16 декабря 1857 Петербург

3. Голос из могилы. Перевод В. Шефнера

1
Суд вершил я без оглядки — Всё за взятки, всё за взятки, Если б выгодно мне было — Брата я б загнал в могилу. Деньги брал, где только можно, Обирал крестьян безбожно,— У меня хватало духу Их обречь на голодуху. Там, где честному — погибель, Мне была прямая прибыль. Смерть, пришла ты слишком рано,— Не успел набить кармана!
2
Не был я душою кроток: Вопли слезные сироток Слушал я без сожаленья, Как докучливое пенье. Мерли дети у вдовицы — Я и тут спешил нажиться, Ей советом помогая, Грош последний вымогая. Кой-кого я из несчастья Вызволял своим участьем, Мог помочь в кручине всякой — Лишь монетками позвякай.
3
А тому, кто шел без денег, Я кричал: «Уйди, бездельник! Захлебнись в житейском море,— Мне беда твоя не горе!» Жизни я познал законы: Там, где надо, бил поклоны, Надо — был слепцом недужным, Прозревая там, где нужно; Надо — прогремлю грозою, Надо — изогнусь лозою.
4
Ум являл я при народе, Был неглупым по природе, — Но в присутствии начальства Я глупеть умел сызмальства. Я пред робким был кичливым, Перед смелым — боязливым, Над бессильным — насмехался, Перед сильным — пресмыкался. Одарен небесным отче Парой рук, проворных очень, Греб я деньги неустанно В ненасытные карманы.
5
Для нечестного дохода Я семь шкур сдирал с народа, О кармане только помнил… Умер — так и не наполнил! Мдиванбег — властям полезен, Я отчизне был любезен, Я ей отдал сил немало,— Лихоимец, обирала! Не крестьянин был, не князь я — Был и выскочка, и мразь я; Нагонял на смертных страх я, А теперь — бессильный прах я. Сжальтесь! Мимо не шагайте, Долг последний мне отдайте И шепните мне украдкой, Что войду я в рай за взятку… 27 декабря 1857 Петербург