Стихотворения и поэмы
вернуться

Чавчавадзе Илья Григорьевич
Шрифт:

42. Песня грузинских студентов. Перевод Н. Заболоцкого

Мать, воспитывая сына, Нас в пример пускай берет, Ибо мы — семья едина, Возлюбившая народ. В поздний час мы пляшем смело, И веселье нам к лицу, В час труда, в минуту дела Не уступим мудрецу. Не игрушка мы вельможам, Гнет студенту нетерпим, В горе слабому поможем, Справедливого почтим. Мы, шагая по дороге, Вечно движемся вперед. Снова ставим мы на ноги Тех, кто сзади упадет. Нет у нас иных стремлений, Лишь бы вечно нам идти, Чтоб для новых поколений Стать тропинкой на пути. Дети юные отчизны, Мы мечтаем день и ночь, Чтоб во имя светлой жизни Нашей родине помочь. Молодое братство наше Держит первенство свое. В день, когда страна прикажет,— Встанем грудью за нее, Ибо мы — семья едина, Возлюбившая народ. Мать, воспитывая сына, Нас в пример пускай берет! 18 августа 1860 Павловск

43. Николаю Бараташвили. Перевод С. Шервинского

Нет, не исчезнет душевный трепет того, кто ведал, что И в диких высях твой след, Мерани, пребудет обречен вечно для всех времен. [14] Н. Бараташвили

14

Перевод М. Лозинского. — Ред.

О горе! — ты ушел… Бессмыслен твой конец! Кто знает, сколько мы сокровищ схоронили… О сердце-океан! О любящий певец! Как много чувств и слов не сказанных — в могиле! Кто знает, сколько дум с собою ты унес! Но нам — не ведать их, но нам — о них томиться..! Как много чаяний — благоуханных роз — Лишь зацвели в тебе и не смогли раскрыться… Не мать и не отец — народ осиротел! Про радость и печаль кто пропоет нам песни? О, горе нам! А твой уж тем счастлив удел, Что силою стихов из мертвых ты воскреснешь! Август 1860 Павловск

44. «О мучительница! Знаю…». Перевод Вс. Рождественского

Да вряд ли есть родство душ… М. Лермонтов
О мучительница! Знаю, Что не так уж ты красива, Чтоб, узрев тебя, зеваки Изумлялись: что за диво! Всё же есть в тебе, конечно, То, что сердце нам волнует. И теперь могу я верить, Что родство душ существует. Август 1860 Павловск

45. «Милая, ты сад наш помнишь…». Перевод В. Шефнера

Милая, ты сад наш помнишь, Где встречались вечерами?.. Ах, в счастливое то время Лишь любовь владела нами. Там, сорвав однажды розу, Ты воскликнула беспечно: «Мой безумец! Розу эту Я дарю тебе навечно, В знак любви чистосердечной!» Но не ведал твой безумец, Да и ты сама не знала, Что любовь твоя увянет Раньше этой розы алой… Помнишь, мы сидели рядом, Погруженные в мечтанья; Ощущал я близко-близко Чистое твое дыханье. Я не вытерпел, губами Прикоснулся к щечке милой. Вздрогнув, пальчиком прелестным Ты лукаво погрозила. Мы, безумцы, знать не знали: Поцелуй тот ненароком Мог в отраву обратиться, Вечным стать тебе упреком. 5 ноября 1860 Петербург

46. «Темно вокруг, и на душе темно…». Перевод А. Тарковского

Темно вокруг, и на душе темно, И это сердце — холода жилище. Ни в ненависти, ни в любви — равно Душа моя не обретает пищи. Боролся я с коварством и враждой, Окрепла юношеская десница, Терпел я поражения порой, Но ни пред кем не пожелал склониться. Не стоили моих усилий те, С кем я боролся долго и напрасно. Не засмеюсь я, внемля клевете, И не заплачу горестно и страстно.