Стихотворения и поэмы
вернуться

Чавчавадзе Илья Григорьевич
Шрифт:
3
Наконец добрел ты к дому еле-еле, Вытер пот горячий рукавом шинели, Дышишь полной грудью, отдохнув в прохладе, Ждешь, покуда вспомнит богатей о плате. Но хозяин медлит, он известный скряга. Снова ты обсчитан, труженик-бедняга! И опять твердишь ты о несчастной доле, — Ты ли не работал, словно буйвол в поле? Ведь с тобой, носильщик, коль нужна работа, Будут торговаться до седьмого пота, Сытого накормят, а несчастный нищий — Будешь ты доволен нищенскою пищей! Так несправедливо обделен судьбою, Свой куртан пристроишь ты под головою И заснешь в потемках на сиротском ложе, Чтобы завтра снова испытать всё то же.
4
Так всю жизнь в работе, муке и печали, Не отведав счастья, проживешь ты, друг, До тех пор, покуда где-нибудь в подвале Не ударит в сердце тягостный недуг. Будешь ты валяться на своей постели, Будешь покрываться полами шинели, Будешь, одинокий, в муках умирать. Не заплачет горько над тобой подруга, Не придут детишки, прячась друг за друга, Не застонет в муке старенькая мать. Ты умрешь, и тело на носилки бросят, И без слез зароют труп холодный твой, И никто не вспомнит, и никто не спросит, Как ты жил когда-то на земле родной. 12 июля 1860 Павловск

38. Александру Чавчавадзе. Перевод В. Шефнера

Его стихов пленительная сладость Пройдет веков завистливую даль. А. Пушкин
То беспечен стих поэта, К сердцу льнет, пророча счастье, — Словно в дружеской пирушке Принимаешь с ним участье; То, как женщина, он нежен, Томен, — а через мгновенье Вдруг взорвется, засверкает В юношеском дерзновенье; То, стрелой любви пронзенный, Сладкогласно и незримо Горе в трелях соловьиных Изливает он любимой; То бежит в поля — и плачет, Как отшельник, одиноко, Песнь слагая об отчизне, О судьбе ее жестокой; То, склоняясь к водам Гокча, Он, печалью упоенный, Сетует на дней превратность, Бег веков неугомонный… 16 июля 1860

39. Ч(айковско)й («Ах, зачем очаровала…»). Перевод В. Шефнера

Ах, зачем очаровала Ты поэта-иноземца,— Он в любви своей бескрайней Утопить готов был сердце. Но однажды ты призналась: «Мы с тобою — лед и пламя; Ты взращен под южным небом Молниями и громами; Я цвету в долине хладной, Где суровы, долги зимы, Как мое ответит сердце Сердцу пылкого грузина?..» Так красавица сказала, Так любовь мою отторгла… Видно, быть мне одиноким Долго-долго, долго-долго. 22 июля 1860 Павловск

40. Поэт. Перевод В. Шефнера

Не учусь у птиц залетных, — Я иному гласу внемлю. Не для сладких песнопений Небом послан я на землю. Пусть поэт — посланец неба, Но народ растит поэта. Я веду беседу с богом, Чтоб вести отчизну к свету! У всевышнего престола Сердце я зажгу, как факел, Чтоб всегда служить народу, Путь торя ему во мраке. Чтобы стать народу братом, Другом в счастье и в печали, Чтобы мне его страданья Мукой душу обжигали… Лишь когда в груди зажжется Свет добра, огонь небесный, — Лишь тогда народа слезы Осушу своею песней. 23 июля 1860 Павловск

41. «Слышу звук цепей спадающих…». Перевод В. Державина

Слышу звук цепей спадающих, Звук цепей неволи древней! Не гремела никогда еще Правда над землей так гневно. Слышу я — и в восхищении Грудь живой надеждой дышит Вешний гром освобождения И в родной стране услышать. 29 июля 1860 Павловск