Графиня была совсмъ сбита съ толку. Она заговорила о поздк за границу именно только для того, чтобы узнать, какъ приметъ эту новость Лиза. Оброненная вилка въ одну минуту объяснила графин все. Но смхъ Лизы, тотчасъ же бойко заглушившій жалобный звукъ скатившагося на полъ серебра, но ироническія фразы Лизы насчетъ Задонскаго, фразы, напоминавшія постоянныя насмшки этой вострушки надъ Михаиломъ Александровичемъ, снова заставили графиню подумать, что между молодыми людьми нтъ ничего серьезнаго, что если Баскакова и увлеклась молодымъ человкомъ, то очень не сильно, что, наконецъ, вилка могла упасть чисто случайно, и ея паденіе не имло никакого значенія, что легкая блдность Лизы могла быть просто слдствіемъ смущенія отъ неловкости. Лиза, между тмъ, какъ будто желая окончательно сбить съ толку графиню или стремясь подавить невольно роившіяся въ голов мысли, продолжала насильно смяться и подшучивать насчетъ Михаила Александровича. Графин начинало казаться, что Лиза радуется отъзду Михаила Александровича; ей думалось, что нравственной двушк надоли его неотвязчивыя ухаживанья и любезности. Лиза, между тмъ, чувствовала, что если обдъ продлится еще долго, то ея смхъ кончится не хорошо. У нея никогда въ жизни не бывало истерики, теперь она чувствовала возможность подобнаго припадка… Къ ея счастію, обдъ пришелъ къ концу… Вс встали изъ-за стола… Графиня подошла къ Лиз и нжно поцловала ее въ лобъ…

— Но обо мн, дитя, вы, врно, вспомните безъ смха? — ласково промолвила старуха и поспшила прибавить:- Ну, полноте, полноте, дитя! Зачмъ же плакать? Будемъ живы — увидимся!

Лиза быстро поцловала руку графини и, подавляя рыданія, вышла изъ комнаты.

Графиня стояла съ задумчиво-опущенной на грудь головой.

— Да, я всегда знала, что она любитъ меня. И я сама привыкла къ ней, какъ къ дочери, — тихо проговорила она и провела рукой около глазъ… Богъ знаетъ, хотла ли она этимъ движеніемъ отстранить отъ глазъ какую-нибудь созданную воображеніемъ непріятную картину, или желала предупредить во-время слезы, еще не скатившіяся съ рсницъ на ея худыя щеки…

Она, по обыкновенію, ушла въ свой кабинетъ; гости группами разбрелись по комнатамъ. Управляющій выждалъ удобную минуту, когда лакеи ушли за чмъ-то изъ столовой, и подошелъ къ столу, на которомъ отобралъ четыре ломтика благо хлба. — Это моимъ цыпочкамъ, — проговорилъ онъ самъ себ. — Пусть и птицы небесныя знаютъ, что у насъ сегодня праздникъ!

Онъ по чистот своего сердца очень любилъ собственноручно кормить куръ и цыплятъ, и въ такія минуты его кругленькая добродушная фигурка выглядла поистин умилительно. Отойдя къ окну, онъ вытащилъ изъ кармана бумажку — бумажками были всегда полны его карманы — осмотрлъ ее со всхъ сторонъ и, удостоврившись, что бумага не нужна, не дловая, сталъ завертывать въ нее хлбъ, стоя спиною къ комнат. Совершивъ эту операцію, спрятавъ завернутый хлбъ въ карманъ, онъ медленно заходилъ одинъ по столовой и, прочищая перомъ зубы, предался тмъ глубокомысленнымъ и благодушнымъ размышленіямъ, на какія бываютъ способны только жирные, ощущающіе полное спокойствіе совсти люди посл изобильнаго и хорошаго обда.

«Это просто чортъ, а не двка, — разсуждалъ онъ съ самимъ собою. И что бы вышло изъ нея, если бы она въ хорошія руки попала, женой степеннаго, да умнаго человка сдлалась? Вдь золото, просто золото!.. У самой кошки на сердц скребутъ — а она смется… А наша-то сіятельная таращитъ на нее глаза и ничего не видитъ… Да, ей бы умнаго, длового мужа надо, — далеко бы ушла!.. Ей не нарядовъ, не обниманій нужно; ей ломовую работу подавай, ей командовать въ дом позволь, ей за себя постоять дорогу открой, и ужь слезъ да вздоховъ отъ нея не услышишь… Нтъ, мои не то!.. Мои не въ меня, — въ мать пошли… Съ покойницей не умлъ возиться, ну и съ ними не умю сладить… И ласкаешь, и цлуешь ихъ, да нтъ, это все не то! Ущипнешь ихъ въ шутку покрпче, такъ он ужъ и въ слезы!.. Вотъ мн бы жену такую, чтобы на нее какъ на себя положиться могъ… Нажили бы мы деньгу!.. А вдь эта пошла бы!.. Ей-Богу пошла бы теперь… А?»

Управляющій остановился у камина и самодовольно взглянулъ въ зеркало на свое заплывшее жиромъ, животное лицо съ маленькими маслянистыми глазками.

«Не казистъ, — добродушно усмхнулся онъ надъ собою:- а пошла бы, и за такого пошла бы, потому что ей, во-первыхъ, лица и не надо, а во-вторыхъ, всеравно, она теперь чорту баранъ будетъ».

Онъ потянулся, звнулъ и придвинулъ кресло къ камину, чтобы положить на его холодную ршетку свои коротенькія, топорно обтесанныя ножки. Его сальная фигура выглядла въ эту минуту крайне добродушно и невинно… Онъ никогда не думалъ жениться на Лиз, никогда не женился бы за ней, но помечтать объ этомъ было пріятно. Иногда Андрей Андреевичъ посл обда мечталъ даже о томъ, что было бы, если бы онъ былъ княжескаго происхожденія, иди если бы онъ былъ «военнымъ фельдмаршаломъ»? Посл такихъ мечтаній ему обыкновенно удавалось хорошо вздремнуть и увидать сладкіе сны.

Михаилъ Александровичъ въ это время ходилъ въ тревог по комнатамъ и все посматривалъ на двери, ожидая, не появится ли въ нихъ Лиза. Онъ начиналъ бояться, что она, съ обычною своею рзкостью, удетъ изъ дома графини, и этимъ докажетъ основательность всхъ подозрній и толковъ на ея счетъ. Онъ еще никакъ не могъ понять, что эта деревенская простушка суметъ, гд надо, выдержать до конца свою роль, какъ бы трудно ни было это для нее. Черезъ полчаса онъ ушелъ въ садъ, желая освжиться и, можетъ-быть, тамъ встртить Лизу. Онъ не ошибся въ послднемъ. Въ одной изъ аллей онъ встртилъ молодую двушку, задумчиво ходившую по саду. Онъ окликнулъ ее. Она почти съ изумленіемъ посмотрла на него, какъ будто для нея былъ совершенно непонятенъ его приходъ.

— Зачмъ вы пришли сюда? Чтобы люди продолжали толковать о нашихъ свиданіяхъ? — строго и серьезно спросила она, совершенно невольно говоря ему ты, какъ будто теперь ей стало невозможно говорить ему попрежнему

— Что это, Лиза, ты вдругъ стала бояться людскихъ толковъ? — спросилъ онъ, не зная съ чего начать разговоръ.

— Не боюсь, но не хочу, чтобы кто-нибудь сказалъ, что я и теперь бгу на свиданія съ вами, когда я знаю, что вы бросаете меня и дете за границу… Тутъ и передъ собой увлеченіемъ не оправдаешься.

Въ голос молодой двушки была какая-то сухость и рзкость, точно у нея что-то оборвалось въ груди.

— Перестань, пожалуйста! — сталъ успокоивать ее Задонскій. — Вдь это все предположенія! Я и не думаю хать…

— Однако, вы не опровергали словъ графини…

— Ну, да, я еще не усплъ окончательно отказаться это. ея предложенія… Мы еще не говорили съ ней серьезно объ этомъ предмет…

— Ну, вотъ когда переговорите серьезно, тогда и приходите ко мн, тогда и говорите со мною, — перебила его Лиза. — А теперь я прошу васъ идти прочь… Мн нужне, чмъ вамъ, освжиться, и потому я не хотла бы уйти изъ сада… Хоть эту-то услугу вы можете мн оказать и оставить меня въ поко…