— Ну что, сказали? спросила та, передавая ему чашку кофе.

— Сказалъ.

— Что-же она?

— А она говоритъ: «это, врно, не вы сочинили, — а эта злющая Травкина?»

— Какъ глупа! И она презрительно повела плечами.

— И я тоже замтилъ! подтвердилъ Ашанинъ, преспокойно пошевеливая ложечкой въ своемъ кофе;- съ нею прескучно!..

Только посл того какъ онъ отошелъ отъ нея сообразила ясно быстроглазая Ольга прямой смыслъ тхъ рчей, которыя онъ держалъ ей, и когда вернувшаяся Eulampe съ жаднымъ любопытствомъ въ глазахъ спросила ее:

— Скажи, душка, что онъ говорилъ теб?

— Онъ дерзкій! отвчала она, и покраснла,

— Вс мужчины — дерзкіе! замтила на это опытная, какъ видно, пулярка.

Он об громко разсмялись…

Посреди гостинной, выходившей на балконъ тремя большими, настежь открытыми дверями, ставили ломберный столъ. Княгиня, со времени прізда своего въ Россію пристрастившаяся въ преферансу, собиралась играть. Софья Ивановна, которой она предложила карту, отказалась было, говоря что она до ночи хочетъ вернуться домой, но потомъ уступила. Княжна ее окончательно очаровывала и, словно сознавая это, не отходила отъ нея. Когда она сла за партію съ хозяйкой, московской княжной и неизбжнымъ «бригантомъ,» Лина умстилась подл нея, и глядя ей въ карты очень смшила ее, давая ей совты вкривь и вкось.

Чрезъ нсколько минутъ она поднялась съ мста… Софья Ивановна безсознательно подняла глаза по направленію открытыхъ противъ нея дверей, и отгадала скорй чмъ различила унылую фигуру проходившаго мимо племянника. Княжна его также увидала, Софья Ивановна не сомнвалась…

— Господи, что изо всего этого выйдетъ! съ новымъ взрывомъ тревоги промолвила она мысленно, безпощадно покрывая тузомъ короля вистовавшаго вмст съ нею противъ княгини Зяблина… Тотъ только очи къ небу воздлъ.

Княжна прошла на балконъ.

Тамъ было людно и шумно. Курившая молодежь вернулась изъ саду. Сидли кружками… Слышался звонкій голосъ анекдотиста Чижевскаго и провинціальные взвизги потшаемыхъ имъ барышень. Въ углу Факирскій и Духонинъ продолжали горячо препираться объ искусств и о Жоржъ-Санд. Исправникъ тихо совщался со Свищовымъ; оба они были записные игроки, и оба въ эту минуту безъ гроша: рчь между ними шла о томъ какъ бы имъ отыграться у Волжинскаго, постоянно обиравшаго ихъ въ пухъ, и котораго оба они знали за отъявленнаго шулера… Гундуровъ одинъ сидлъ ото всхъ поодаль и, обернувшись къ саду, разсянно глядлъ на виднвшуюся съ балкона рку, по которой, крадучись изъ-подъ тучи, бжалъ золотою полосой сверкавшій лучъ солнца… Онъ былъ угрюмъ до злости, и до сихъ поръ не могъ справиться съ тмъ подавляющимъ впечатлніемъ какое произвели на него слова Ашанина въ объясненіе рчей, князя Ларіона. И чувство его и самолюбіе были задты за живо. «Онъ разгорячился, наговорилъ вздору пріятелю открывшему ему глаза. Чмъ же тотъ виноватъ, что онъ ребенокъ до сихъ поръ, что самъ онъ не понялъ, далъ поводъ прочесть ему это наставленіе, не понялъ что…» Да разв я подавалъ въ самомъ дл поводъ? вскипало у него снова на душ, требовалъ ли чего нибудь, просилъ, надялся? Разв и смотрть ужъ на нее нельзя?… Вдь вотъ это вчное солнце, оно свтитъ и мн, и вотъ этой чайк, что взвилась сейчасъ тамъ, надъ ркою, и послднему червяку въ луж… И наконецъ, еслибы я даже… Скоре ухать изъ этихъ мстъ, сказывалось у него внезапными взрывами, и прізжать совсмъ не нужно было! Я не хотлъ, все Ашанинъ… Привезъ, а теперь самъ… Бину я все это, скажу, что нездоровъ, Богъ съ нимъ и съ Гамлетомъ! Видно не судьба!.. И нужно было тетушк ссть за карты, такъ бы сейчасъ и ухали въ Сашино!..

Лина пошла прямо къ нему:

— Сергй Михайловичъ!

Онъ вздрогнулъ отъ неосторожнаго звука этого голоса, обернулся, поднялся съ мста…

Она сла… Онъ съ тревогой въ сердц опустился снова на стулъ.

— Вы нездоровы! заговорила она, участливо глядя ему въ лице.

— Я?… Нтъ… Я здоровъ… совершенно здоровъ…

— Что съ вами, Сергй Михайловичъ, скажите! настойчиво начала она опять, продолжая смотрть ему въ лице.

— Ничего, княжна, увряю васъ; я не знаю…

— Вы на репетиціи… совсмъ другой были! Потомъ вы ушли, съ дядей, да?

— Точно такъ.

— Къ нему на верхъ?

— Къ нему.

— И что же вы длали у него?

— Мы условливались на счетъ урзокъ…

— Да, я знаю… И больше ничего? спросила Лина.

— Нтъ, мы еще… бесдовали, черезъ силу проговорилъ Гундуровъ, у котораго при этомъ воспоминаніи вся кровь кинулась въ голову.

Она примолкла.

— И вы такой сдлались посл этой… бесды? начала она посл довольно долгаго молчанія.

Онъ не находилъ отвта…

— Онъ очень добрый, дядя Ларіонъ, заговорила опять княжна, — только слова его могутъ иногда показаться…

— Нтъ, напротивъ, я ему долженъ быть очень благодаренъ за совтъ, промолвилъ съ невольною ироническою улыбкою Гундуровъ.

— Какой совтъ? Она съ необычною ей живостью подняла на него вопрошающіе глаза.

— Онъ общалъ выхлопотать мн паспортъ за границу на будущій годъ, а для этого, совтовалъ мн теперь хать путешествовать по Россіи.

— По Россіи, медленно повторила Лина, — скоро?…

— Онъ говорилъ: «не медля…»

— И вы подете? еще тише спросила она.

— Да, отвчалъ Гундуровъ твердымъ голосомъ, и избгая въ то же время ея глазъ, — поду!

— А нашъ Гамлетъ? промолвила она съ какимъ-то особымъ удареніемъ.

— Посл… Онъ не договорилъ.

Она опять замолкла и опустила голову.

— Что же, подняла она ее опять, и тихо улыбнулась, — по крайней мр Гамлета отыграемъ!..

— Это мигъ одинъ! вырвалось у молодаго человка.

— Все въ жизни мигъ… И сама она — мигъ одинъ! зазвенлъ какою-то еще неслыханною имъ нотою голосъ Лины.

Онъ недоумло поглядлъ на нее:

— Да, но тогда жить не стоитъ?…

— Слдуетъ! тономъ глубокаго убжденія молвила она, — нести надо!..