А в высшем свете, среди аристократии и дворянства, царь внедрял правила европейского этикета. Например, требовалось допускать женщин на пиры и прочие увеселения наравне с мужчинами. Раньше на Руси это было не принято. Женщины на праздниках сидели за отдельным столом, в отдельном помещении. Для них полагались безалкогольные или слабые напитки. Хотя при Федоре Алексеевиче и Софье такие обычаи уже были порушены, устраивались балы и банкеты на польский манер, но во многих семьях все-таки считали, что женщинам нехорошо находиться с нетрезвыми мужчинами. Теперь ограничения не только отменялись, но выезды жен и дочерей на различные торжества диктовались правилами приличия.

Ну а особенно отчетливый рубеж между «старым» и «новым» обозначила реформа календаря. Ведь в Европе наступал «новый век», 1700 год от Рождества Христова. А Россия жила по юлианскому календарю, отмечала новолетие 1 сентября и вела отсчет от сотворения мира. Подчеркнем, что на церковный юлианский календарь Петр не покушался. Цикл православных праздников остался прежним (и это не случайно — ведь именно по юлианскому календарю отмечается православная Пасха, когда в Иерусалиме, в Храме Гроба Господня, нисходит Благодатный Огонь).

Но светскую систему летоисчисления царь переменил, приблизил к западной. Был издан указ, что после 31 декабря 7208 г. от сотворения мира наступит 1 января 1700 г. от Рождества Христова. Всем людям предписывалось поздравлять друг друга с Новым годом, украшать дома хвойными деревьями или ветвями:: «По знатным и проезжим улицам у ворот и домов учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых… Чинить стрельбу из небольших пушечек и ружей, пускать ракеты, сколько у кого случится и зажигать огни». Под треск салютов и петард Россия вступила в новое столетие и новую эпоху.

Впрочем, новое опять соединилось со старым. Основной сценарий праздника остался таким же, как всегда отмечалось Новолетие 1 сентября. Поутру 1 января гвардейские и армейские полки с развернутыми знаменами маршировали к центру Москвы, строились на Красной площади. Сюда же стекались чиновники, царедворцы, горожане. Служился молебен, церковные иерархи благословляли царя и народ на новый год. Но празднования продолжались до 7 января. По улицам горели костры, грохотали салюты и петарды. Петр с толпой ряженых разъезжал по домам вельмож, устраивая буйные «поздравления».

И как раз тогда, 4 января, появился указ, требующий от подданных переодеваться в немецкие наряды. Судя по всему, государь сочинял его под винными парами. Портным запрещалось шить русское платье под страхом «жестокого наказания», купцам — торговать им, а сроки перехода на иноземные фасоны ставились совершенно нереальные, до Масленицы. То есть месяц. Вскоре государь осознал, что слишком погорячился. На Масленицу никого за нарушения не преследовали. А в августе вышел повторный указ. Сроки перехода на иностранные моды продлевались до начала 1701 г. Но и в 1701 г. понадобилось подтверждать и уточнять указ в третий раз. Потом в четвертый. Кстати, эти указы имели много общего с брадобритием. Во-первых, они тоже не распространялись на крестьян. А во-вторых, в российской глубинке никто не спешил заморачиваться «немецким платьем», спускали на тормозах.

Кстати, одним из нововведений стала западная система награждения. Петр учредил первый в нашей стране орден — св. Андрея Первозванного. Жаловали им как за военные, так и за гражданские отличия. Первым награжденным стал дипломат Федор Головин. А вторым… Мазепа. Почему? Украинский гетман умел преподнести себя. Когда Петр путешествовал по Европе, к нему шли реляции о победах над армией Али-паши в низовьях Днепра. Удерживали крепости и прогнали врага русские гарнизоны вместе с казаками, но доклады от Мазепы оказывались самыми яркими, убедительными. Получалось, что главная заслуга — его. Да и за границей ему создавали соответствующую репутацию. Петр слышал в Польше, какой у него замечательный гетман!

Мазепа приезжал и в Москву. Не забывал появиться перед царем во время его поездок на юг. На государя он производил самое наилучшее впечатление. Демонстрировал блестящее образование, знакомство с западной культурой. Мог пошутить, рассмешить. Мог и подольститься — тонко, изящно, как бы искренне. А при любом удобном случае внушал, как верно он служит, как хорошо устроены его города и области, как у него налажена оборона. В общем, царь был убежден, что он в самом деле выдающийся военачальник и образцовый правитель Украины.

Вернувшись из европейских странствий, Петр начал переговоры о союзе с датским послом Гейнсом. Вел их сугубо секретно, все встречи происходили с глазу на глаз. Для переговоров датчанину пришлось даже ездить в Воронеж. А вскоре в Москву примчалась делегация Августа, генерал Карлович и лифляндский активист Паткуль. За закрытыми дверями звучали клятвы, поднимались тосты. Однако переписка Паткуля со своим королем представляется весьма красноречивой.