Хороший памятник! И мне жаль, что столько людей не знает его истории, хотя помнят те дни, когда его ставили.

Чтобы был памятник, требовался камень. А искали его долго. Искали всюду и долго не могли найти. Яи сам про то, как его обнаружили, узнал совершенно случайно. Однажды работники печати позвали меня на свой вечер, за столом рядом сидел какой-то молодой человек, не успел я с ним познакомиться, как его назвали.

Когда он начал рассказывать, я подумал, что слушать его не станут. Кому, думаю, это надо. Яи сам сначала слушал не очень внимательно, но потом стало интересно.

Рассказывал он о том, как эту самую скалу искали и как ее нашли.

Все сколько-нибудь значительные, имеющиеся у нас камни давно уже описаны. И все-таки снарядили экспедицию на

Кавказ, и в Крым, и в другие места. И вот как раз в Крыму нашли хорошую скалу. Был найден нужный камень, диорит, из какого в Алупке построен Воронцовский дворец, найти такой камень удалось где-то между Алуштой и Гурзуфом.

Но когда его стали долбить, он сразу же дал трещину, при первых же ударах.

Пришлось продолжать поиски. Искали везде, далее в Карелию ездили.

И вот, когда уж выходили все сроки и ничего не было найдено, нашли хорошую скалу, как раз то, что нужно, такой как раз камень, какой нужен. И нашли его не в горах, не в тайге, не там, где искали, а на равнине, где-то под Днепропетровском, в степи. Ну не то что в степи, не прямо так наверху, а все- таки в степи. Его прямо из породы выпиливали.

Ятолько тут, когда он стал говорить, сообразил, что это не кто иной, как скульптор, что он-то и делал памятник Марксу.

Чтобы доставить камень к железнодорожному полотну, понадобилось проложить специальную дорогу. Колхозники соседних сел скоро узнали, что тут у них нашли камень, из которого в Москве будет сооружаться памятник,— и всем и каждому хотелось помочь.

К станции камень доставляли на санках. Десять мощных тягачей впрягли в санки и стали их тянуть. На земле оставался глубокий ров. Путь в сорок километров занял четверо суток.

Чтобы показать, какая это была сила и какая тяжесть, приведу такой случай. На одном перегоне неожиданно порвался трос. Концом его, как бритвой, срезало вблизи стоявшую березу.

А чтобы довезти этот камень до Москвы, была даже построена специальная платформа. Все движение было закрыто, и все встречные поезда останавливались. Паровоз должен был двигаться безостановочно — иначе прогибались рельсы и шпалы уходили в землю.

И совершенно особый рассказ о том, как везли этот камень с вокзала. Доставляли его с вокзала Рижского ночью, когда

Москва спала. Самое сложное было с площади Дзержинского скатить этот камень вниз, спустить с горы.

Трудно было его удержать.

И когда монолит этот доставлен был, когда его скатили, бросились обнимать друг друга все, рабочие и шоферы.

И теперь он стоит па площади среди Москвы...

Возникающая из камня, далеко возвышающаяся, крупная голова Маркса. Вся фигура энергичная, собранная. Он как бы на трибуне. Одна рука на стопе книг, другая — перед грудью, сжатая в кулак.

Создатель монумента более всего стремился передать это: жест опирающийся и жест утверждающий.

ЛАВКА КАЛАНДАДЗЕ

Я когда в Москву приехал, первый год на Палихе работал. И туда каждое утро трамваем ездил. Трамвай этот, наверно, оттого, что все время на подъем идет, в гору, идет очень медленно.

Идет он по Колымой Грузинской, потом по переулку Александра Невского, но 2-й Тверской-Ямской идет и потом уже но Лесной... Должно быть, самый медленным маршрут.

Одни раз я так ехал, окна трамвая были открыты, и вдруг я увидел какую-то странную вывеску. Над маленькой остекленном дверью было па писано: «Оптовая торговля кавказскими фруктами. Каландадзе».

Наверно, я сто раз не меньше, наверно,— проезжал мимо этой выноски, но только теперь ее заметил... Только теперь дошло это до меня.

За стеклом лавки, в ее окне, горкой лежали орехи, фрукты

разные, инжир сушеный...

Трамвай давно миновал этот трехэтажный кирпичный домик и уже отстоял остановку и медленно полз дальше, а я все сидел на своем месте и думал, какой это Каландадзе такой, откуда он взялся.

Чушь какая-то, право же, нелепость! В Москве оптовая торговля какого-то Каландадзе!