–  Сам не знаю как, - медленно произнес он.
– Думаю, единственной причиной, почему я не потерял рассудка, была мысль, что я невиновен. Ее не назовешь счастливой мыслью, дементоры не могли высосать ее… но она сохранила мой разум и самосознание. А когда приходилось уж совсем круто, я превращался у себя в камере… становился собакой. Вы же знаете, дементоры ничего не видят, - он сглотнул, - они воспринимают людей только через их эмоции… И они ощущали только, что мои чувства в эти часы делаются менее… менее человеческими, менее сложными. Скорее всего, они думали, что я схожу с ума, как все остальные узники. Это их не беспокоило. Но я был очень слаб, и не было никакой надежды, что я с ними справлюсь без волшебной палочки… Летом я увидел Питера на той фотографии… Я догадался, что он в Хогвартсе, рядом с Гарри. Идеальная позиция для нападения, если однажды он проведает, что Темный Лорд вновь набирает силы…

Петтигрю мотал головой, безмолвно шевелил губами, но, будто загипнотизированный, не сводил глаз с Блэка.

–  … Я не сомневался, он нанесет удар, когда будут союзники… Продаст им последнего Поттера. Кто тогда посмеет сказать, что он предал Волан-де-Морта? И его примут назад с почестями… Так что видите, я должен был действовать… Ведь я единственный знал, что Питер еще жив…

Гарри вспомнились слова мистера Уизли, сказанные жене: «Стражи сообщают, Блэк говорит во сне и произносит всегда одни и те же слова: „Он в Хогвартсе“».

–  И у меня в голове как будто зажегся свет. Дементоры не могли мне помешать. Это не было счастливым чувством, это была навязчивая идея, она придавала мне силы, проясняла ум. И однажды вечером, когда дементоры принесли еду, я выскользнул в открытую дверь в облике пса… Им настолько сложнее улавливать чувства животных, что они были сбиты с толку… Я был так истощен, что сумел пролезть сквозь решетки… В обличье пса переплыл пролив, побежал на север и так добрался до окрестностей Хогвартса… Все это время жил в лесу… Только однажды вышел - уж очень захотелось посмотреть квиддич… Ты летаешь так же здорово, как твой отец, Гарри…

Он посмотрел на Гарри, и тот первый раз не отвел взгляда.

–  Поверь мне, - прохрипел Блэк.
– Поверь, Гарри. Я не предавал Джеймса и Лили. Я бы скорее сам умер.

И Гарри поверил. Комок в горле помешал ему говорить, и он просто кивнул.

–  Неправда!
– Петтигрю упал на колени, словно кивок Гарри был смертным приговором. Подавшись вперед, он пополз к Сириусу, молитвенно сложив руки.
– Сириус… это же я… Питер… твой друг… ты же не станешь…

Блэк оттолкнул его, и Петтигрю опрокинулся.

–  На моей мантии и без тебя достаточно грязи!

–  Римус!
– заголосил Петтигрю, повернувшись теперь к Люпину и умоляюще извиваясь перед ним.
– Ведь ты не веришь ему… Разве Сириус не сказал бы тебе, что они переменили план?

–  Нет, не сказал бы, если думал, что я шпион, - ответил Люпин.
– Наверное, ты именно так и думал и потому не сказал мне, Сириус?
– мимоходом заметил он поверх головы Петтигрю.

–  Прости меня, Римус, - вздохнул Блэк.

–  О чем разговор, Бродяга?
– сказал Люпин, закатывая рукава.
– Прости и ты меня, что я столько лет считал тебя предателем.

–  Да чего уж тут… - Тень улыбки скользнула по изможденному лицу Блэка. И он тоже принялся закатывать рукава.
– Убьем его вместе?

–  Да, вместе, - сурово произнес Люпин.

–  Не надо, пожалуйста… вы не можете… - заверещал Петтигрю и пополз к Рону.
– Рон… Разве я не был тебе добрым другом… Твоим домашним любимцем? Ты не дашь им убить меня, правда? Ты ведь на моей стороне!

Но Рон смотрел на него с отвращением:

–  И я разрешал тебе спать в моей постели!

–  Мой добрый мальчик… добрый хозяин… Ты не допустишь этого… Я был твоей крысой… ласковым зверьком…

–  Крыса, как видно, получилась из тебя лучше, чем человек И хвастать тут нечем, - жестко оборвал его Блэк.

Рон побледнел от боли и передвинул сломанную ногу, чтобы Петтигрю не мог до нее дотянуться. Тот развернулся на коленях, подполз к Гермионе и ухватил ее за край мантии.

–  Милая девочка… умная девочка… Ты… ты не позволишь им… Спаси меня…

Гермиона выдернула мантию из его пальцев и, потрясенная, отступила назад, к стене.

Петтигрю колотила неудержимая дрожь, он медленно повернулся к Гарри.

–  Гарри… Гарри… ты так похож на отца… просто вылитый Джеймс…

–  Как ты смеешь обращаться к Гарри?
– В глазах Блэка полыхнуло бешенство.
– Как смеешь смотреть ему в глаза? Говорить о его отце?

–  Гарри, - прошептал Петтигрю, подползая к тому и протягивая руки.
– Гарри, Джеймс не стал бы меня убивать… Он бы понял, Гарри, он пощадил бы меня…

Блэк с Люпином ухватили Петтигрю за плечи и оттащили. Он плюхнулся на пол, глядя на них снизу вверх и трясясь от ужаса.

–  Ты продал Лили и Джеймса Волан-де-Морту.
– Блэка тоже била дрожь.
– Будешь еще отрицать это?