Они не обвиняли его в происшедшем, наоборот, оба благодарили за то, что он вернул им тело Седрика. Мистер Диггори то и дело всхлипывал, а миссис Диггори от горя даже плакать не могла.

–  Значит, он совсем не страдал, - сказала она, когда Гарри рассказал им, как умер Седрик.
– И знаешь, Амос… он умер сразу же после того, как завоевал Кубок. Должно быть, он был счастлив.

Когда они встали, чтобы уйти, она посмотрела на Гарри и сказала:

–  Ты теперь берегись, Гарри, будь осторожнее. Гарри схватил с тумбочки мешочек с золотом.

–  Возьмите это, - пробормотал он.
– Это ведь Седрика, он первым добрался до него, возьмите…

Но она попятилась от него со словами:

–  Нет-нет, это твое, дорогой… мы не можем… оставь себе…

На следующий вечер Гарри вернулся в башню Гриффиндора. Гермиона и Рон рассказали ему, что Дамблдор обратился за завтраком к ученикам школы. Он просил всех оставить Гарри в покое, не задавать вопросов и не просить рассказать, что же произошло в лабиринте. Гарри заметил, что многие обходят его стороной, а некоторые начинают шептаться друг с другом, когда он проходит мимо. Он понял: читали статью Риты Скитер о том, что он неуравновешен и может представлять опасность. Может быть, даже строят свои собственные версии смерти Седрика. Гарри это не волновало. Больше всего ему нравилось быть с Роном и Гермионой и болтать о чем-нибудь постороннем или просто молча сидеть рядом, когда они играют в шахматы. Он чувствовал, что они втроем понимают друг друга настолько, что уже не нуждаются в словах. Они просто ждут какого-то знака, известия о том, что происходит за стенами Хогвартса. Раздумывать, что может случиться, не имеет никакого смысла, пока это не случилось. Они лишь однажды заговорили об этом - когда Рон рассказал Гарри о разговоре миссис Уизли с Дамблдором перед отъездом домой.

–  Она просила его разрешить тебе поехать прямо к нам этим летом, - сказал он.
– Но он хочет, чтобы ты пожил у Дурслей, по крайней мере, поначалу.

–  Почему?
– удивился Гарри.

–  Она сказала, что у Дамблдора есть на это причины, - мрачно ответил Рон.
– Я думаю, мы должны ему верить, правда?

Кроме Рона и Гермионы Гарри мог разговаривать еще с Хагридом. Поскольку учителя по защите от темных искусств теперь не было, во время этих уроков они были свободны. В один из таких часов, в четверг после обеда, друзья решили навестить Хагрида. День был ясный, солнечный; Клык выскочил из распахнутой двери и бросился им навстречу, громко лая и размахивая хвостом.

–  Кто там?
– проревел Хагрид, появляясь в дверях.
– Гарри!

Он быстро подошел к ним, обнял Гарри гигантской ручищей, взъерошил ему волосы и сказал:

–  Рад видеть тебя, дружище. Здорово!

Войдя в хижину, они увидели на столе две чашки размером с ведро.

–  Выпил чашечку с Олимпией, - заметил Хагрид.
– Ушла только что.

–  Кто?
– полюбопытствовал Рон.

–  Мадам Максим, конечно!
– ответил Хагрид.

–  Значит, вы помирились, да?
– спросил Рон.

–  Не знаю, о чем это ты, - отмахнулся Хагрид, доставая еще чашки из буфета. Приготовив чай и водрузив на стол тарелку с плохо пропеченным печеньем, Хагрид откинулся в кресле и пристально оглядел Гарри своими похожими на черных жуков глазами.

–  Ты как, в порядке?
– грубовато спросил он.

–  Да, - ответил Гарри.

–  Нет, - возразил Хагрид.
– Конечно, нет. Но все устроится.

Гарри промолчал.

–  Я знал, что он вернется, - заявил Хагрид. (Гарри, Рон и Гермиона потрясенно посмотрели на него.) - Знал это всегда, Гарри. Знал, что он там… э-э… прячется… выжидает. Это должно было случиться. Ну, так это и случилось… И что теперь? Ничего… Будем бороться. Может, сможем остановить его… не дать ему снова… ну, взять власть. Это Дамблдор так считает. Великий человек, Дамблдор… Пока он с нами, я спокоен.

Хагрид увидел по лицам друзей, что они не верят своим ушам, и удивленно поднял свои лохматые брови.

–  Нет смысла сидеть и беспокоиться, - сказал он.
– Чему быть, того не миновать. Надо просто быть к этому готовым. Дамблдор рассказал мне, что ты сделал, Гарри.

Хагрид посмотрел на Гарри, и его грудь раздулась от гордости.

–  Ты поступил, как поступил бы твой отец. А лучшей похвалы просто нет.

Гарри улыбнулся в ответ, впервые за последние несколько дней.

–  А что Дамблдор попросил тебя сделать, Хагрид?
– спросил он.
– Он послал профессора МакГонагалл за тобой и за мадам Максим… тогда ночью.

–  Есть небольшая работенка на лето, - ответил Хагрид.
– Но это секрет. Нельзя говорить об этом, даже вам нельзя. Олимпия - для вас мадам Максим, - может, тоже поедет со мной. Я так думаю. Надеюсь, смогу ее уговорить.

–  Это связано с Волан-де-Мортом? Хагрид сжался при звуках этого имени.

–  Может быть, - уклончиво ответил лесничий.
– А сейчас… сейчас… кто хочет пойти со мной, посмотреть на последнего соплохвоста? Шутка… Шутка!
– тут же воскликнул он, увидев их лица.

С тяжелым сердцем Гарри собирал чемодан накануне отъезда из Хогвартса на Тисовую улицу. Он боялся Прощального пира, который всегда был таким праздничным, таким радостным - ведь на нем объявляли факультет-победитель. После возвращения из больничной палаты Гарри не ходил в Большой зал, когда там было особенно много народу, и старался есть попозже, чтобы избежать любопытных взглядов.

Когда они с Роном и Гермионой вошли в зал, они сразу заметили, что зал не украшен, как обычно, цветами победившего факультета. Сегодня стена за учительским столом была задрапирована черным. Гарри тут же понял, что это - дань уважения Седрику.