–  Он был там даже в день моего слушания, - заметил Гарри.
– Постой-ка… Да ведь он стоял тогда в коридоре Отдела тайн! Твой отец сказал, что он, наверное, хотел разнюхать, чем кончилось разбирательство моего дела, но что, если…

–  Стерджис!
– ахнула Гермиона, точно пораженная громом.

–  О чем ты?
– озадаченно спросил Рон.

–  Стерджиса Подмора арестовали за попытку проникнуть через запертую дверь!
– торопливо пояснила Гермиона.
– Наверно, Люциус и его заколдовал! Готова поспорить, что он сделал это в тот день, когда ты видел его там, Гарри. У Стерджиса была мантия-невидимка Грюма, так? Что, если он стоял на часах у этой двери, не видимый, а Малфой услышал, как он пошевелился… или догадался, что там кто-то есть… или просто наложил заклятие Империус на всякий случай - вдруг сработает? И когда у Стерджиса опять появилась возможность… наверное, когда снова наступила его очередь сторожить дверь, тут-то он и попытался проникнуть в Отдел, чтобы украсть оружие для Волан-де-Морта… спокойно, Рон… но его поймали и отправили в Азкабан… - Она посмотрела на Гарри широко раскрытыми глазами.
– А теперь Руквуд объяснил Волан-де-Морту, как заполучить это оружие?

–  Всего разговора я не слышал, но похоже на то, - сказал Гарри.
– Руквуд ведь там работал… Может быть, теперь Волан-де-Морт пошлет за оружием именно его?

Гермиона кивнула, по-прежнему поглощенная своими мыслями. Потом вдруг резко сказала:

–  Но ты не должен был видеть всего этого, Гарри.

–  Что?
– ошеломленно спросил он.

–  Тебе велели научиться ограждать свое сознание от таких вещей, - сказала Гермиона, внезапно посуровев.

–  Я знаю, - ответил Гарри, - но…

–  Так что, я полагаю, нам надо постараться забыть все, что ты видел, - твердо заявила Гермиона.
– А тебе нужно усердней трудиться на занятиях окклюменцией.

Следующие дни не принесли ничего хорошего. Гарри схлопотал еще два «О» по зельеварению, по-прежнему мучился неизвестностью, думая о судьбе Хагрида, и никак не мог избавиться от размышлений о сне, в котором он был Волан-де-Мортом, хотя и не обсуждал его больше с Роном и Гермионой: ему не хотелось получить от Гермионы очередной нагоняй. Он очень хотел обсудить его с Сириусом, но это было совершенно невозможно, и Гарри пытался загнать эту мысль на задворки сознания.

К несчастью, задворки его сознания перестали быть тем надежным тайником, каким они были еще совсем недавно.

–  Встаньте, Поттер.

Через неделю-другую после сна о Руквуде Гарри вновь обнаружил, что стоит на коленях в кабинете Снегга, пытаясь собраться с мыслями. Снегг только что разбудил в нем целую вереницу очень ранних воспоминаний, которые оказались неприятным сюрпризом для самого Гарри: большинство из них было связано с унижениями, пережитыми им в начальной школе по вине Дадли и его банды.

–  Ваше последнее воспоминание, - сказал Снегг.
– О чем оно?

–  Не знаю, - ответил Гарри, устало поднимаясь на ноги. Ему становилось все труднее и труднее выделить связные картины из потока звуков и образов, который обрушивался на него после взмаха палочки Снегга.
– Вы имеете в виду то, где мой двоюродный брат запирал меня в туалете?

–  Нет, - мягко сказал Снегг.
– Я имею в виду человека на коленях посреди темной комнаты…

–  Ах, это… ни о чем, - сказал Гарри.

Темные глаза Снегга впились в него. Памятуя слова самого профессора о том, что зрительный контакт играет в легилименции решающую роль, Гарри моргнул и отвел взгляд в сторону.

–  Как этот человек и эта комната очутились в вашем сознании, Поттер?
– спросил Снегг.

–  Это… - сказал Гарри, стараясь смотреть куда угодно, только не на Снегга, - это просто… сон, который я видел.

–  Сон?
– повторил Снегг.

Наступила пауза. Гарри упорно не сводил глаз с большой мертвой лягушки, плавающей в банке с пурпурной жидкостью.

–  Вы ведь знаете, почему мы здесь, не правда ли, Поттер?
– сказал Снегг тихим, угрожающим голосом.
– Знаете, почему я жертвую своими вечерами ради этой скучной работы?

–  Да, - напряженно ответил Гарри.

–  Напомните мне, почему мы здесь, Поттер.

–  Потому что я должен научиться окклюменции, - сказал Гарри, уставившись вместо лягушки на мертвого угря.

–  Правильно, Поттер. И даже такой тугодум, как вы (Гарри не выдержал и посмотрел на Снегга с ненавистью), за два с лишним месяца занятий, пожалуй, мог бы чему-нибудь научиться. Сколько еще снов о Темном Лорде вы видели?

–  Только этот, - солгал Гарри.

–  Возможно, - сказал Снегг, чуть сузив свои холодные темные глаза, - возможно, вам просто нравятся эти сны и видения, Поттер. Может быть, благодаря им вы чувствуете себя особенным - этакой важной шишкой, а?

–  Нет, не чувствую, - сказал Гарри сквозь зубы, крепко сжимая в руке волшебную палочку.

–  Вот и славно, Поттер, - холодно сказал Снегг, - потому что в вас и вправду нет ничего особенного, и совсем не ваше дело слушать, что Темный Лорд говорит своим Пожирателям смерти.