Вернулась баба Тася. Шрайбер никогда в жизни не встречал таких людей, как эта старуха. И такие руки у женщины он видел впервые: напрочь сработанные руки.

– Можно я поживу у вас несколько дней, – сказал неожиданно для самого себя Илья. – Деньги у меня есть.

– Какие у нас деньги? – улыбнулась всеми морщинами старуха. – Живи так, сколько надо. Дед все-таки. Выходит, мы с тобой родня.

Таким оказался характер у бабы Таси, и так Илье понравился внук, что уже на второй день он почувствовал себя как дома. Прежде Шрайбер постоянно мучился неловкой чуждостью везде, кроме своей лаборатории в институте. Теперь же, в развалившейся избенке на окраине затерянной в лесу деревушки, ему было хорошо и спокойно.

Почты в деревне не оказалось. С нарочным передал Илья телеграмму жене, где сообщал, что внука он встретил, намерен побыть с ним несколько дней, а потом привезет Петю в столицу. Нарочный был сильно под хмельком, но баба Тася уверила гостя, что «Павлищев завсегда до городу доедет».

Наутро внук увел его в лес, грибы собирать.

– Ты, дед, слепак, – сказал Петя после двух часов блужданий по чаще. – Вона пустой кузов-то.

– Не приходилось грибы собирать, – сказал Шрайбер. – Ты прав, не умею.

– Ну, рыбу-то ловил? – поинтересовался внук.

– Нет. Тоже не было как-то времени, – сказал Илья.

– С тобой с голодухи помрешь, – вздохнул Петя. – Слышь, ты заправду мой дед?

– Заправду, – сказал Шрайбер, подумав, что этот ребенок с «вивихнутым» языком внешне – вылитая копия его детских фотографий.

Потом он узнал, что жил внук у бабы Таси уже давно. Отца и мать видел редко. В школу ходил пешком, если не было оказии, за пять километров, вниз по реке, в рабочий поселок Нелидово. Об этом Шрайберу рассказала баба Тася.

– Такой маленький, зимой, пешком? – удивился Шрайбер словам старухи.

– Так не один же, – утешила Илью хозяйка. – Компания у них.

Деревня Кузино умирала. Еще летом копошился там кое-какой народец. А в зиму оставалось дымных труб десятка два, не больше. Магазин деревенский давно закрылся. За продуктами народ ходил в соседний поселок, но иногда, в хорошую погоду, приезжала в деревню автолавка с залежалым товаром.

На третий день Шрайбер сказал бабе Тасе, что он обещал показать внука Ханне, его второй бабушке.

– Это надо, – чуть подумав, кивнула старуха. – Это непорядок. Надо казать непременно.

Потом Илья затеял осторожный разговор с внуком по поводу близкого отъезда.

– А баба? – спросил внук напрямик, быстро во всем разобравшись.

– У твоей бабушки хозяйство большое, – сказал Шрайбер. – Коза, ее доить надо.

– Без бабы едь один, – потупившись, сказал внук.

Шрайбер сразу понял, что этот мальчишка похож на него не только по фотографиям и слову своему он не изменит. Илья даже не стал его уговаривать.

– Баба Тася, – сказал он старухе за ужином. – У меня есть квартира в Москве, но живем мы с женой в большом доме за городом. Даже зимой живем. Там все удобства. Комнат много. Отдохнете у нас вместе с Петей, а потом, если не понравится, я вас отвезу обратно.

– Курей Шурка возьмет, – подумав, сказала старуха. – А Клизьму Павлищевым отдам. Дом-то поможешь заколотить?

– Баб! Это мы мигом! – вскочил Петя.

Так они стали жить в Подмосковье все вместе: Шрайбер, Ханна, баба Тася и внук. Илья ездил в близкий город, читал лекции в университете, но мысль об отъезде в Израиль его не покидала ни на минуту.

Ему казалось, что мир вокруг стал похож на деревню Кузино, где все рушилось и умирало. Но на самом деле основная причина его настроений лежала не вне, а внутри. Потерял Илья любимую работу, а преподавательской жилки в нем не было.

В первых числах сентября он посетил Сохнут и выяснил, что бабу Тасю ему придется оставить в России.

– Почему так? – удивился Шрайбер. – Она – бабушка моего внука. Выходит, разъединение, а не соединение семей.

– Возможно, – согласились с ним. – Но таков закон. Был бы другим, в Израиль переселилась бы половина России, а страна-то у евреев совсем маленькая. Вы, наверно, в курсе?

– В курсе, – кивнул, поднявшись, Шрайбер.

Вечером он сидел в кресле у камина, листал научный журнал и краем глаза следил, как Ханна и баба Тася играли в карты. Наверху дико орала какая-то компьютерная игра. Там Илья устроил комнату для внука.

– Баба Тася? – вдруг спросил Шрайбер, отложив журнал. – Поедешь с нами в Израиль?

– Это куда? – повернулась к нему старуха.

– Страна есть такая, – сказал Илья. – Там евреи живут. Мы тоже евреи и хотим жить с евреями.