Выяснилось, что Пекарь потерял ногу на недавней войне, той, которая предшествовала восточной кампании.

– Что же было дальше? – спросил Жених, приподнявшись на локте и с восторгом глядя на полуобнаженную свою молодую невесту, сидящую в красивой позе на постели, с распущенными волосами, с бокалом вина в руке. – Дальше что?

– Не кричи, – предупредительно сказала Невеста. – А то узнает мой братик, чем мы тут с тобой развлекаемся до свадьбы, и такой нам шторм устроит с молниями и шквалами – ты знаешь, нрав у него крут! Сам сперва полгорода переёб, а потом женился и сразу стал ханжить напропалую.

– Сей дворянин из мещан действительно не отличается покладистостью, – согласился иронически Жених.

– Ого! Ты что же, титулом своим решил передо мною павлинить? – притворно удивилась невеста, вздымая рыжеватые брови. – Молчи уж. Без денег братика моего сидели бы мы с тобой в глубочайшей жопе, родословную бы твою читали по вечерам на каком-нибудь чердаке.

– Я не против, – уверенно сказал Жених. – Я бы тебя прокормил. Мы неделю только торчим в северной столице, а у меня уж три заказа на портреты.

– Да, ты у меня очень одаренный, – сказала Невеста. – С другой стороны, если бы не влияние братика, не видать бы тебе этих заказов … Ну ладно, ладно, не сердись.

– Расскажи, что было дальше.

– Расскажу, пожалуй. Вдовушка четыре года спустя вышла замуж и нарожала кучу потомства, муж служил в мэрии … Оно, правда, по секрету скажу тебе, что первый ее отпрыск черты лица имеет замечательные – на братика моего очень похож, очень. Первая любовь, как я понимаю.

– Ага, – сказал Жених. – Я так и думал.

– Ничего ты не думал, – заверила его Невеста. – Это я тебе только что сказала, а может всё неправда! Может я специально тебе голову морочу.

– Я опять же не против. Обожаю, когда ты мне морочишь голову. Что сталось с Шустрым?

Она поставила бокал на прикроватный столик, поменяла позу, и сказала:

– По всей видимости, отец мой погиб в так называемой «Битве Народов», коя имело место через десять дней после того, как его рекрутировали.

– Бедный парень!

– Золотой человек был, судя по тому, что о нем братик рассказывает.

Жених некоторое время думал, а Невеста им любовалась.

Он спросил:

– И всё это ты знаешь со слов господина Барона?

– Ты опять за свое! Не язви, любимый, а то по уху дам. Братик мой титул себе купил, это верно. Что в этом плохого? Коммерция честнее разбоя, коим занимались твои предки.

– Мои предки были разбойники?

– Конечно. А что же, были в старину иные способы приобрести титулы и земли?

– На войне.

– А войны кто ведет?

– Аристократия.

– А она аристократией стала потому, что народ к ней пришел и земли свои подарил? Или все-таки имел место вооруженный захват, он же разбой?

– С тобой не сговоришь! Ладно, рассказывай, что было дальше.

– Дальше … Дальше были годы. Шли годы.

Шли годы. Окончательно поверженный тиран отошел в мир иной на одиноком скучном острове посреди океана. Первый Жандарм Европы, бледный, лысый, и вечно мрачный, вскоре за ним последовал, чем воспользовалась молодая знать в северной столице. Государственный переворот не удался – несколько пушечных залпов по мятежникам дали всем понять, насколько серьезный человек новый государь, Второй Жандарм Европы. Судя по слухам, именно там, на обстреливаемой пушками площади, и погиб бывший любовник Барыни, любитель охоты в холодную пору. Впрочем, в новом, теперешнем ее статусе он, любовник, не захотел бы с нею и знаться.

Одним из первых указов нового государя был указ об легализации публичных домов столицы. Гетеры подвергались теперь строгому учету, и проверялись государственными медиками раз в неделю на предмет болезней.

А тем временем в другой части континента росла и ширилась империя иного толка – торговая. И в монархиях, и в республиках вошли в моду бюро, шкафы, столики, и прочие предметы обихода, производимые знаменитым концерном, во главе которого стоял некий безродный (как поговаривали) южанин, приемный сын Пекаря. Говорили, что сперва он учился пекарскому делу, потом стал владельцем нескольких ресторанов, но в конце концов выбрал для себя именно столярничание, и изделия его почти сразу стали популярны. Он переехал в столицу – Город Света, как говорили уже тогда – там устроился подмастерьем, был произведен в ученики, затем в партнеры, и вскоре стал полноправным владельцем. Приемный его отец, одноногий Пекарь, приглашен был вместе с семьей и сводной сестрой…

– Это, как ты понимаешь, я, – самодовольно сказала Невеста.

– Да, понимаю, – согласился Жених.

…в столицу, где Пацан составил ему протекцию, и вскоре появилась в столице новая пекарня, очень популярная. Столицу несколько раз тряхнуло – бунты следовали один за другим – но аристократия, некогда разгромленная тираном, держалась за власть, как клещ за жопу, отстреливалась, и на каждый бунт отвечала репрессиями. Ни на мебельное дело, ни на пекарню это почти не влияло.