Стихотворения и поэмы
вернуться

Светлов Михаил Аркадьевич
Шрифт:

218. ЛЕНИН СМОТРИТ НА НАС

Хочется без конца Думать об Ильиче, Будто рука отца Вновь на твоем плече. Рвался в бою металл, Бился с врагом солдат, Подвиг сопровождал Мудрый отцовский взгляд. Множится ширь полей, Голос их слышишь ты: Нет ничего теплей Ленинской теплоты! Ленин! Всё видит он — Звезды полярной мглы, Мчащийся эшелон, Кедров таежных стволы… Не уставай, рука! Помните каждый час: Совесть большевика — Ленин смотрит на нас! 1959

219. МОСКОВСКИЙ ВОЕННЫЙ ОКРУГ

Было холодно, было мокро, Ветер жалобно завывал… Московский военный округ Меня на войну призывал. Затемненные вижу окна, Над ребенком склонилась мать… Московский военный округ Приказал мне детей спасать. Боевые мелькают даты — До чего же вы мне близки! Здесь и яблони, и солдаты, Здесь и дети, и старики. Пусть года мои уж поблекли, Я уже не цвету весной, Но Московский военный округ — Он всегда и везде со мной. Время волнами ударяло, Собирая девятый вал… Поседевшие генералы — Я их мальчиками знавал. Не хочу стариком казаться, Я готов для военных дел, Для дальнейших мобилизаций Я нисколько не постарел. Вижу — силой неистребимой Батальонов ряды стоят, Близок мне со своей любимой Обнимающийся солдат. Вижу наших свершений сроки, Вижу радость счастливых жен… Мой военный Московский округ, Ты для мира вооружен! Округ! Был я твоим поэтом, Тяжкий груз не снимая с плеч, Смог я каждую каплю летом И снежинку зимой сберечь. Нет войны. Ударяет в стекла Нашей мирной весны струя… Мой Московский военный округ — Честность, гордость, любовь моя! 1959

220. МАНОЛИСУ ГЛЕЗОСУ

Ночь старается в июле быть короткой, Но бывает час — темным-темно… Глезос, дорогой! Отдай решетку, Я тебе отдам свое окно. До чего же мы с тобой родные! Ты давно мой родственник, мой брат, Ты живи в моей родной России, А меня пусть в Греции казнят! За твоей решеткой, как в окопе, Вижу я (вовсю рассвет блестит) — Греция блуждает по Европе, О тебе с тревогой говорит. Что ж такое на земле творится? Справедливость будут убивать? Лучшую в истории столицу Трудно мне Афинами назвать. Бедная История! Печалься, На Балканах, как девчонка, плачь — Вот аванс у строгого начальства Получает греческий палач. На два лагеря событья раскололись… Если боремся, то, значит, мы живем, И с тобою, дорогой Манолис, Мы по Красной площади пройдем. 1959

221. ДЛЯ ТОГО ЖИВЕМ СО ДНЯ РОЖДЕНЬЯ

Илье Сельвинскому

Как найти мне нетерпенья меру? Как мне на прекрасное взглянуть? Пусть, как добрые милиционеры, Звезды мне указывают путь. Знаю — станет явью всё, что снится! Я иду сквозь всех путей узлы. Пусть меня сопровождают птицы, Голуби летят, летят орлы. Для того живем со дня рожденья, Чтоб навеки отменить в сердцах Это страшное вооруженье — Ложь, и подозрительность, и страх. И сливается в едином гимне Всё, что близко, что живет вдали… До чего, товарищи, близки мне Оба полушария земли! Мы преодолеем все просторы, Недоступного на свете нет! Предо мной бессильны светофоры — Я всегда иду на красный свет. 1959

222. ПРИДЕМ!

О, наше время благородное! Хочу поздравить всю страну — Не водородная, а всенародная Летит ракета на Луну. И навсегда увековечится Двенадцатое сентября, Как в космосе для человечества Мы укрепили якоря. Молчит Вселенная послушная… И станет гордостью Земли, Что мы в пространство безвоздушное Советский воздух принесли. И верят все, кого ни спрашивай, В наш исторический подъем! Планеты ждут прихода нашего, Мы обязательно придем! 1959

223. СТАРИННАЯ ПРОГУЛКА

Вдоль улицы, вдоль переулка, У всех прохожих на виду Я на старинную прогулку Тебя, читатель, поведу. Не машинистом паровоза, А кучером — за прошлым вслед. Мелькают старые березы, Мычат коровы древних лет… Со мной сидела юность рядом. Ее попробуй позови! Я провожаю грустным взглядом Цветную юбочку любви. Далекой лентой непрерывной Лежит дорога предо мной. И кашель старческий, надрывный Я слышу за своей спиной. Как летописи Сиракузов И как сказания Руси, Опять легенды влезли в кузов, Как будто это им такси. И снова коренной зафыркал, Колеса медленно скрипят, И вновь за мною пассажирки Молитвы шепчут и кряхтят: «Неужто ты, о боже, боже, Для представительниц веков У современности не можешь Урвать хоть несколько часов?» Я равнодушно пью из фляги… Но вновь уныло донеслось: «На нас морщины, как овраги, Нам жить осталось с гулькин нос…» Нет! Как бы путь мой ни был долог, Пусть всю дорогу я молчу, — С весенней песней комсомолок Я расставаться не хочу! Нет! Это не в моих привычках! «Мы не дойдем в такой грязи — Не до конца, до электрички Хотя бы только довези. Умей любить печаль развалин, Не только вешнюю грозу!» Признаться, я сентиментален, Я согласился и везу. Возница я. Пространства глухи. Хоть закричал бы кто-нибудь!.. В меня влюбленные старухи Легенды продолжают путь. 1950-е годы.

224. ВРЕМЯ («Время одинаково течет…»)

Время одинаково течет В Африке и у моих ворот, Там и тут четверг немолодой Между пятницею и средой. Времени мы платим не полтиной — Платим вместе новою плотиной, Платим созданными городами, Платим прожитыми годами. Время — наших действий соглядатай… Высятся сады и интернаты, И кварталы новые встают, Но, как наводнение, плывут Пятница, суббота, воскресенье… Нет у нас от старости спасенья!.. Мне понятны старики и дети, Мне История ясна вполне — По старушке каждое столетье Присылает с жалобой ко мне. Может, есть для стариков игрушки, Только баловаться не хочу… В дверь стучатся две подружки — Пенсия и старость… Не впущу! Ты состарилась, судьба? Ну что же, Постарайся выглядеть моложе! 1950-е годы

225. ВЕСНА («Старик какой-то вышел на крыльцо…»)

Старик какой-то вышел на крыльцо, Под бременем годов своих шатаясь, И, как официальное лицо, Стоит на белорусской крыше аист. Желаниями грудь моя полна. Пришел апрель. Опять весна опознана, Опять она пришла — моя весна, Но слишком поздняя, Но очень, очень поздняя. 1950-е годы

226–227. ДВА ПРИЗНАНИЯ