Стихотворения и поэмы
вернуться

Светлов Михаил Аркадьевич
Шрифт:

202. НЕИЗВЕСТНОМУ СОЛДАТУ

Он умер от семьи своей вдали, И гибели его нам неизвестна дата… К могиле неизвестного солдата Известные солдаты подошли… Мы этот образ до сих пор храним — Истерзанный свинцом лежал парнишка, И не было при нем военной книжки — Она в бою погибла вместе с ним… Пусть мы его фамилии не знаем, — Он был — мы знаем — верным до конца! И мы в молчанье головы склоняем Перед бессмертным подвигом бойца. И дружба воинов неколебимо свята, Она не умирает никогда! Мы по оружию родному брату Воздвигли памятник на долгие года! Соединим же верные сердца И скажем, как ни велика утрата: Пусть нет фамилии у павшего бойца, — Есть звание советского солдата! 1958

203. УКАЗАНИЕ

Указанье пришло на заре, Чтоб без премий, без всякого жалованья Сделать всю детвору во дворе Капитанами дальнего плаванья, Некрасивого сделать красивым И несчастного — самым счастливым. Кто шумит за чужими дверьми? Почему вдруг заплакали дети? Беспокоиться вместе с людьми — Нет профессии лучше на свете! Может быть, я сочувствую слишком? Разве можно мне быть ни при чем, Если рядом безногий парнишка Загрустил над футбольным мячом? Ни за что я не стану лениться, И в желаньях своих не утих — Я хочу, чтоб исчезли больницы За огромной нехваткой больных. Указанье является днем: Побеждать не мечом и огнем — Только словом, стихом и теплом. Может быть, вы меня не поймете, Это стих вам навстречу спешит, Будто женщина-врач в самолете Над Чукоткой к больному летит. Так несите ж меня, указанья, Как стремительный водопад! (Обернулся я — воспоминанья Как застывшие волны стоят.) Неужели ты, воображенье, Как оборванное движенье? Неужели ты между живых — Как в музее фигур восковых? Не силен я, не хвастаюсь мощью, Но — свидетель бессонных ночей — Здравствуй, сказка! Ты — верный помощник При созданье реальных вещей. Указание ночью пришло (Календарь изменяет число), Я трудился весь день, я устал, Указания я не слыхал. Но ребятки в предутренний час Вновь со мною поделятся планами: «Дядя Миша! Ты сделаешь нас Хоть какими-нибудь капитанами?» 1958

204. БАСНЯ

Было так — легенды говорят — Миллиарды лет тому назад: Гром был мальчиком такого-то села, Молния девчонкою была. Кто мог знать — когда и почему Ей сверкать и грохотать ему? Честь науке — ей дано уменье Выводить нас из недоуменья. Гром и Молния назначили свиданье (Дата встречи — тайна мирозданья). Мир любви пред ним и перед ней, Только всё значительно крупней. Грандиозная сияла высь, У крылечка мамонты паслись, Рыбаков артель себе на завтрак Дружно потрошит ихтиозавра. Грандиозная течет вода, Грандиозно всё, да вот беда: Соловьи не пели за рекой (Не было же мелочи такой). Над влюбленными идут века. Рановато их женить пока… Сквозь круговорот времен домчась, Наступил желанный свадьбы час. Пили кто знаком и незнаком, Гости были явно под хмельком. Даже тихая обычно Зорька Всех шумней кричит фальцетом: — Горько! Гром сидит задумчиво: как быть? Может, надо тише говорить? Молния стесняется — она, Может, недостаточно скромна? — Пьем за новобрачных! За и за! — Так возникла первая гроза. Молния блестит, грохочет Гром. Миллиарды лет они вдвоем… Пусть любовь в космическом пространстве О земном напомнит постоянстве! Дорогая женщина и мать, Ты сверкай, я буду грохотать! 1958

205. ЛЮБОВЬ

Быть может, в разговорах откровенных, Шагая с молодежью по нови, Увижу я средь лиц обыкновенных Встревоженную мордочку любви… Поверь мне, ты ничуть не постарела, Что для тебя земная дань годам! Бегут двадцатилетние пострелы По светлой стежке — по твоим следам. До старости, до смерти сохранится Твой образ, появившийся вдали,— В простом платке, а над тобой зарницы Грузинским садом пышно расцвели. Сама заря стоит у изголовья, Ночь для тебя сменяет караул… Я с твоего плеча с такой любовью Бестактного комарика стряхнул! И этих чувств волшебных излученье Сейчас меня на подвиг позовет, Отчаянное кровообращенье Сейчас мне стенки сердца разорвет!.. Рассвет, как долгожданное известье, Явился к нам. Мир полон ворожбы. Возьмем лукошки, милая, и вместе Пойдем по чудеса, как по грибы. И приютит нас древняя дубрава, И старые дубы прошелестят: «Такой любви мы не видали, право, Чтоб не солгать, лет этак пятьдесят!» 1958

206. ПОЧТАЛЬОНША

О счастье! Тропка дней всё тоньше, Но наяву, а не во сне, Как молодая почтальонша, Однажды ты зайдешь ко мне. Я распишусь. Ясна повестка, Но тут же сразу я пойму, Что счастье — это ведь невестка Стихотворенью моему. О счастье! Не забудь о долге! Ты — связь моей родной Руси, Ты не задерживайся долго, Ты дальше письма разноси. И в каждом сереньком конверте Пусть все соседи там и тут Не сообщение о смерти, А о рождении найдут… Кричит отец в родильном доме: — Скорей, сиделка, позови!.. — Весна. За окнами в истоме Воркуют голуби любви. Дневное выполнив заданье, Уходит девушка домой, Но к почтальонше на свиданье Явился слесарь молодой. Они идут. Звенят трамваи, Мелькают города огни… Идут под ручечку, не зная, Что очень счастливы они. Они не ведают, впервые Поцеловавшись у ворот, Что их, как письма заказные, Как телеграммы, счастье ждет… Я умудрился, мой читатель, На долгом жизненном пути Той почтальонше — получатель — Повестку счастья принести. 1958

207. ТРИБУНАЛ

Пусть никто не плачет, не рыдает, Слабостям в любви пощады нет — Чувств моих сегодня заседает Революционный комитет. Заседатель-память, обвиняй: Можно ли в дешевое влюбляться? Здесь не равнодушный нагоняй, Здесь — расстрел без всяких апелляций. Заседатель-детство! Скажешь всем, Кто обидел сказку? Кто предатель? Всхлипывает громко не совсем Совершеннолетний заседатель. Заседатель-старость! Объяви — До секрета счастья мы дознались? Панораму разверни любви, А не поликлиники анализ… Я еще в годах двадцатых знал, Бегая по юности просторам, Что наступит этот трибунал С точным, беспощадным приговором. Скоро ль будет счастлива земля? Не в торжественном, священном гимне, А со мной все горести деля, Партия моя, скажи мне! Как ты вычерпаешь, комсомол, Бездну человеческого горя? Суд на совещание ушел, Мы сидим и мерзнем в коридоре. 1958

208. ЧУВСТВА В СТРОЮ

Любовь — не обручальное кольцо, Любовь — это удар в лицо Любой несправедливости! И в этом Я убедился, будучи поэтом. О дружбе возглашают не фанфары, А двух сердец согласные удары, И, скромное, ты не трубишь призывно, О благородство, — ты конспиративно. Я убеждаю всех без всякой меры, Что чувства наши — не пенсионеры, Они со мной — солдатами в строю, И я — поэт — им звания даю. Какое чувство сделать генералом? Такое, что заботится о малом, Такое, что истратило все средства, Конфетами одаривая детство… Но как же я оставлю без вниманья Моих старшин — мои воспоминанья? Воспоминания! Со мной вы жили-были, Но пионеры в горны затрубили, И вижу я уже не день вчерашний, А будущее, словно флаг на башне. 1958

209. РОДНЫЕ ЖЕНЩИНЫ

Любопытный, как все наши дети, Удивленный мальчишка спросил: — Много братских могил есть на свете, Почему нет сестринских могил? Взрослых снов мне нисколько не надо, Но всё кажется мне до утра — Под прямым попаданьем снаряда Медицинская гибнет сестра… В чем же цель наших общих стараний? Продолжая общественный путь, Расходясь после общих собраний, На отдельное горе взглянуть. Вот рязанской вечерней порою В синем скверике, в центре села, К бюсту Ванечки — дважды Героя — Изможденная мать подошла: — Я у мира всего на виду От него никогда не уйду, В гипсе, в мраморе или в граните Вместе с сыном меня сохраните! И заснула, бедняга, тотчас — Много маялась и извелась… Пусть в раскатах грядущих событий От науки отстал динамит, — Будьте тихи, друзья, не шумите — Рядом русская женщина спит. 1958