Битайе и его соплеменник кратко переговаривались между собой на своем языке, явно обрадованные благополучным возвращением.

Чем ближе мы подъезжали, тем больше становилось стойбище, издали казавшееся точкой на горизонте. Навскидку я прикинула, что там было около полусотни шатров из дубленых шкур на основе из жердей. До этого я видела такие жилища только на картинках в книгах.

Охраняющие селение часовые сделали полукруг, издали помахали моим попутчикам и что-то закричали. На этот крик из шатров высыпали люди, среди которых было немало смуглых женщин и детей, одетых в причудливые платья из шкур. Они галдели и радовались возвращению воинов.

Битайе спешился и помог мне слезть с лошади, а потом что-то сказал, указывая на меня. Я уловила только знакомое слово «накаль». Уруки одобрительно закричали, а потом замолкли и расступились, давая дорогу шаману.

Шаман смотрел на меня и молчал. Я тоже молчала и рассматривала его.

Это был тот самый старик из моего видения. В этом не было никаких сомнений. Морщинистый, горбоносый и смуглый, в одежде из шкур тончайшей выделки и украшениях из кости и голубого камня, с головным убором из птичьих перьев, он должен был внушать всем уважение и почтение. Его темные глаза доброжелательно и одобрительно смотрели на меня… или на Битайе? Он был рад, что тот справился с заданием?

Из книг по расоведению я знала, что люди с волшебным даром у этих дикарей рождались редко, и их очень уважали. А до преклонного возраста в племени мало кто доживал. Поэтому отношение к старикам как носителям сокровенного знания было очень трепетное.

Но я не чувствовала ни грана уважения или почтения. Только интерес и беспокойство. Зачем я ему? Судя по их реакции, меня не собирались убивать или снимать с меня скальп. Я была нужна им живой и здоровой.

— Приветствую вас, уважаемый, — почтительно кивнула я шаману. — Как поживаете?

— Женщина целитель, ты здесь, — торжественно сказал шаман на всеобщем. — Я приветствую тебя. Духи предков велели призвать тебя, чтобы ты рассказала, где окончился мой род.

«Что?»

Шаман, закончив свою короткую, но очень емкую речь, что-то сказал Битайе, и тот мягко подтолкнул меня в сторону шамана. Я шла за ним через стойбище и гадала, к чему все это.

В шатре у шамана ровно горел очаг, обложенный камнями, и было довольно тепло. Под потолком на жердях висели пучки трав и связки кореньев, какие-то скребки и погремушки. Запах трав не мог перебить едкий дух дубленой кожи и жира. Все это напоминало мне жилище какой-то деревенской знахарки.

Битайе попрощался и вышел, аккуратно подоткнув шкуру у входа, чтобы теплый воздух не улетучивался вон. Шаман степенно уселся на шкуры у очага и предложил мне сесть рядом.

— Назови мне свое имя среди бледнолицых, Накаль, — велел мне шаман.

— Я Твигги из Рэнса, — представилась я шаману.

— Хорошо. Твое имя тоже правильное, для твоего дома, — одобрил он и пожевал морщинистыми губами. — Но здесь отзывайся на новое имя. Битайе сделал хороший выбор. Мое время под небом кончается, а у племени нет другого шамана.

«И что с того?» Я все равно не понимала, чего же он от меня хочет. Не заставит же он меня стать новым шаманом? Это мог быть только урук, иначе племя утратит связь с предками. По крайней мере, так считали дикари.

— Говорите, — сказала я. — Что вам нужно от меня?

— Предки долгое время молчали. Теперь они сказали, что моя кровь еще жива. Они показали мне тебя. Предки сказали, что ты знаешь, где окончился мой род. Ты поможешь найти моего потомка, — ответил шаман.

О, Силы! Неужели… он говорит о Дине и ее матери? Может быть, это отец или дед Дине? Она была чистокровной, хотя и родилась уже в рабстве. Ее мать захватили в плен, когда она была уже беременной. Их кровь молчала, потому что девушка и ее мать были в другом мире или лишь недавно вернулись в Ламару.

Интересно, как он отнесется к новости, что она все это время провела в услужении, ублажая чужестранцев, а ее дочь едва не стала продажной женщиной? Нет-нет, лучше не рассказывать все сразу.

— Я знаю женщину из вашего народа, — сказала я, осторожно выбирая выражения. — Они были в плену и родила ребенка, девочку. Недавно я помогла освободить ее.

Шаман пытался сохранить невозмутимое выражение лица, но я видела, как ему тяжело это дается.

— Накаль! Как зовут эту девочку и сколько ей весен? — взволнованно спросил шаман.

— Ее зовут Дине, ей четырнадцать лет.

— Дине… Где она? Где ее мать? Отвечай.

Вдруг шаман закашлялся и забился в припадке, чуть не упав лицом в горящий очаг. Я подскочила со своего места и помогла ему подняться. Попытка применить Силу Жизни не увенчалась успехом, так же как и с Битайе. Мне мешали ожерелья и браслеты, которые были надеты на шамана.

Я помогла старику лечь и выскочила из шатра. Наверное, вид у меня был совсем дикий, потому что Битайе, который не ушел, а дежурил рядом со входом, нырнул внутрь и кинулся к старику.