"Я вновь переиграл их", - с гордостью подумал файтер.

Но тут же решил, что гордиться особенно нечем: эти двое были какими-то неподготовленными. Не чувствовалось в них профессионализма. Может, в воровских приемчиках они и знали толк, но в другом...

Стоя у стола в уже освещенной комнате, Габлер смотрел на результаты своих трудов. Здено Шатан и Лили Акимжанов лежали на полу у ложа со связанными руками и ногами - пришлось пустить на это дело разрезанную на полосы простыню из комплекта постельного белья, предоставленного отелем. Под головы им Крис заботливо подложил подушки, он ведь не испытывал какой-то личной неприязни к этим бедолагам. Хотя воровать, конечно же, нехорошо, тем более, не у кого-нибудь, а у самого Императора. Кажется, еще в древности это считалось грехом, что-то там говорилось по этому поводу в Библии. В книге, сочиненной, между прочим, здесь, на Земле.

Крис только что обшарил их карманы и выложил на стол унидески и разные карды. Нэпов у них с собой не было, и оружия тоже. Они хотели взять его голыми руками. Видно, плохо знали файтеров, и случай в "Туарере" ничему их не научил.

Хотя вычислили они его очень быстро. И каким же, интересно, образом? Как они могли разузнать о том, что он, Крис, отправится именно в Тверь и остановится именно в отеле "Селигер"?

Эта непонятная проницательность не вязалась с тем представлением, которое сложилось у Габлера о незадачливой парочке, и он протянул руку к столешнице, собираясь порыться в россыпи кардов. Собственно, его совершенно не интересовало, кто они такие, - не его это было дело, - и он намеревался отправить все их карды в утилизатор. Как и унидески. Дабы как можно более затруднить их дальнейшую жизнь - как им удастся преследовать его без денег и документов? Пока там они доберутся до дубликатов... Но теперь файтер изменил свое решение и хотел взглянуть на их ин-карды.

Но так и не сделал этого, потому что Здено Шатан зашевелился и открыл глаза. Обвел мутным взглядом потолок, мрачно посмотрел на Габлера и покосился на соседку. Попытался поднять руки, но тут же понял, что крепко связан.

– Голова не очень болит?
– участливо поинтересовался Крис.

Если бы взглядом можно было действительно испепелять, то от файтера, скорее всего, не осталось бы ни клочка.

– Кто ты такой?
– спросил Шатан, сдвинув мохнатые брови.

Голос у него был глубокий, басистый. С таким голосом хорошо песни орать в кабаках.

Габлер молча похлопал по своей нагрудной эмблеме.

– Это я уже видел, - хмуро процедил Шатан.
– Какого дьявола ты вмешался? Тебя что, наняли? Или это маскарад?

Вероятно, он имел в виду униформу файтера.

Лили Акимжанов тоже начала проявлять признаки жизни. Чуть застонала, потерлась затылком о подушку и открыла глаза. Габлер еще раз отметил, что они у нее очень красивые и смотрятся инородным вкраплением на несимпатичном лице. Она сразу сообразила, что дергаться не стоит, и молча воззрилась на Криса. Несмотря на прелестные глаза, взгляд у нее был очень злой. И, кажется, слегка испуганный.

– Маскарад не маскарад...
– Габлер чуть наклонился и уперся ладонями в стол.
– Это не имеет значения, и вам это знать необязательно. У меня тоже есть вопрос.
– Он смотрел на угрюмого Здено Шатана.
– Как вы узнали, что я здесь? Просто интересно.

– Гос-споди!
– с надрывом протянул Шатан, возведя глаза к потолку.
– Ты из какой дыры вылез, трилобит? Что, о маячках никогда не слыхал?

Что такое "трилобит", Крис не знал. А о маячках, разумеется, имел представление. Но когда они сумели? Как?..

Лили Акимжанов продолжала молча сверлить его взглядом. И сквозила в этом взгляде уже не злость, а обреченность. И еще она нервно покусывала губу.

Габлер несколько мгновений оставался неподвижным, потом отошел от стола и сел в кресло у стены. Снял бегунцы, перевернул кверху подошвами. На светлой подошве правого бегунца, ближе к пятке, желтело еле уловимое круглое пятнышко. Крис подцепил его ногтем и с усилием отлепил. Поднес к глазам крохотный тонкий диск. Аккуратненький был маячок, ничего не скажешь. Габлер положил его на широкий подлокотник, встал и вернулся к столу.

– В своем номере по полу разбросали? В "Туарере"?
– произнес он, не столько даже спрашивая, сколько утверждая.

Подцепить маячок он мог только в тысяча двести пятом, когда забрался через окно к этой парочке и бежал через комнату к прихожей.

Пленники молчали.

– Предусмотрительные вы, - прищурившись, добавил файтер.
– Воры-специалисты. И отмычками хорошими запаслись. Ко всем дверям подходят?

Шатан всем телом повернулся к нему, поморщившись от неудобной позы.

– Слушай, ты кто все-таки? Если...

– Что ты собираешься с нами делать?
– не дала договорить Шатану его спутница.

Габлер вновь уперся руками в столешницу.

– По первому вопросу я уже высказался: кто я - не имеет для вас значения. А на второй отвечу более подробно. И извини, что пришлось тебя ударить, мистрис. Ей-богу, я вовсе не кровожадный и женщинам стараюсь не грубить. Но, как говорится, положение обязывает.

– Конкретней, - раздраженно бросил Шатан, уже вновь улегшись на спину, на связанные руки.