Решили не откладывать дела в долгий ящик и тут же предоставили Левушке все потребное - комнату, канцеляриста, Захара Иванова для компании и на всякий случай.

Когда он вышел из архаровского кабинета, к начальству попросился Степан Канзафаров.

–  Я, ваша милость, того смутьяна со звездой видел.

–  Какого смутьяна со звездой?
– Архаров, чья голова была занята поимкой грабителей, временно забыл, куда и для чего посылал Степана.

–  На Пресне, в кабаке. Он точно прибегает в смирном платье и слева звезду имеет, а кричит так, что сразу и не понять. Только, ваша милость, он не государыню, он господина Салтыкова свергать собирается…

Степан выглядел несколько смущенным.

–  Какого господина Салтыкова? Фамилия немалая, Канзафаров. Имя, чин узнал?

–  Покойного господина Салтыкова, ваша милость…

Архаров расхохотался. Много всяких недоразумений притаскивали архаровцы на Лубянку - но с покойниками на Москве, поди, еще никто не воевал.

Степан невольно улыбнулся.

–  Говори вразумительно, - велел Архаров.
– Я не выспался, шутки плохо понимаю.

–  Он против того господина Салтыкова кричит, что на Москве был градоначальником. Я у трактирщика спрашивал, он растолковал.

–  Того, выходит, что от чумы сбежал…

Тут Архарову незнакомый смутьян со звездой стал даже несколько симпатичен.

–  Его господин Салтыков сильно обидел, вот он его и честит… - Степан задумался и выпалил бодро: - Тираном! И адским цербером!

–  Вон оно что. А трактирщик, услышав про тиранов, тут же сие сдуру к государыне применил… вот болван! Хорошо, Канзафаров, ступай. В канцелярии продиктуешь кому-нибудь про того чудака со звездой, как бишь по прозванию?

–  Я узнал, ваша милость. Прозвание ему - Сумароков.

–  Стой!

Не далее, как вчера, Архаров слышал эту фамилию. Нашли у какого-то разговорчивого домашнего учителя корзинку со старыми журналами, что-то такое там господин Сумароков понаписал…

–  Канзафаров, возвращайся в тот кабак, узнай - тот ли Сумароков, что сочинитель и в журналах пишет! Сыщи Иванова… черт… обоих Ивановых ко мне!

Он никак не мог вспомнить, кому из них поручал отнести в театр тетрадку с пьесой, найденную в снегу на месте покушения.

Когда прибежали оба, вспомнил - это был Клашка. Он доложил, что тетрадка так и осталась у Саши Коробова. Тут же Архаров потребовал к себе и Абросимова, а Макарку послал на Пречистенку за секретарем. Абросимов не успел вернуть корзину с крамольными журналами, и ее сразу притащили в архаровский кабинет. Саша, доставленный с ветерком, получил приказ - безотлагательно прочитать все сумароковские писания, от чего пришел в ужас:

–  Николай Петрович, да вам хоть ведомо, сколько он понаписал?!

–  Бери корзину, пошел вон. Абросимов тебя в канцелярии посадит. Ищи крамолу.

–  Только в корзине?
– с надеждой спросил Саша и, увидев недовольство на архаровской физиономии, тут же исчез за дверью.

–  Шварца ко мне!
– пока дверь не закрылась, заорал Архаров.

Немец явился не сразу.

–  Как там налетчики?

–  Как вы, сударь, велели, - пока с пристрастием не допрашивали, а с одним господин Тучков… как бы поточнее выразиться…

–  Говори, как есть, черная душа.

–  Сопли на розовой водице разводит.

–  При первом допросе сознался хоть один, что убили помещика с семьей?

–  Врут немилосердно. Дураки, сударь. И не сговорились, чтобы всем про одно врать.

–  Как же они объясняют свое нахождение в Измайлове?

–  А по-дурацки, сударь, - заблудились. Ехали к барину из деревеньки, везли припасы. Кто-то не туда им путь указал. Извольте приказать, чтобы с пристрастием.

Архаров вздохнул.

–  Не хочу, чтобы Тучков в нижний подвал лазил. Ему там делать нечего.

–  И не полезет. Там за ним Щербачов записывает, так я из его тетрадки вопросы господина Тучкова перепишу.

–  Сперва покажи-ка мне.

–  Как изволите, сударь.

Левушку как можно деликатнее отстранили от допроса - Архаров позвал его обедать, а потом отправил домой, к Анюте, которой общество братца было необходимо. Шварц принес вопросы, выбранные из записей Щербачова, и Архаров взялся их изучать, читая вполголоса, потому что одними глазами - как-то невнятно выходило, взгляд сам перепрыгивал через плохо читаемые слова.

–  «Кто из вас выходил навстречу саням, кои на вторую после грабежа ночь на остров приезжали? Видал ли ты тех людей, что вышли из саней? Знаешь ли что о тех людях? Кто был в санях? Слышал ли его голос, а коли слышал, так стар он или молод…», - добравшись до этого места Архаров, решив, что и так довольно себя утрудил, отдал тетрадку Шварцу.
– Карл Иванович, хоть лбом о стенку бейся, а добудь о тех санях сведений!

–  Горячи вы, сударь, больно.

Впервые за всю службу обер-полицмейстером Архаров услышал такое от Шварца.