Николь раскрыла коробочку и с удовольствием вынула цветок. Понюхала. Удовлетворенно улыбнулась. И основательно помучилась, прикрепляя его к платью.

Пора выходить, Фили, наверное, уже ждет ее.

Он дожидался ее в холле, терпеливо разглядывая узоры на лепном потолке. Увидев ее он встал с диванчика.

– - Мне очень нравится ваше платье, -- искренне сказал Фили, с радостью отметив, что на платье красуется цветок, подаренный им.

– - Спасибо, -- улыбнулась она.
– - Куда ты хочешь отвести мня сегодня?

– - Я знаю одно местечко, -- загадочно сказал Фили.
– - Вам понравится.

Они подошли к блестящему в свете садового фонаря Кадиллаку. Лестер терпеливо ожидал около машины. Завидев Фили с Николь, он услужливо, как и подобает добропорядочному шоферу, распахнул дверь салона.

– - О, у Лестера, кажется, сегодня хорошее настроение, -- прощебетала Николь Фили на ухо.

– - У меня тоже, -- констатировал тот, присаживаясь рядом с ней.

– - Спасибо за цветок, -- сказала Николь и положила руку на его колено, -- он очень красив.

Лестер уселся на свое место, зажег фары и повел машину к воротам поместья. Выехав на шоссе он оглянулся.

Фили сидел, обняв Николь левой рукой за талию, а правой держа ее руку, и примеривался, чтобы попасть поцелуем прямо ей в губы. Она томно опустила талантливо подкрашенные веки. Глаза Фили сверкали от счастья и восторга.

Лестер пожал плечами и отвернулся. На его лице появилась обычная неуместная сатанинская улыбка.

* * *

Точно так же он улыбался через несколько часов на обратном пути, бросая быстрые внимательные взгляды в зеркальце заднего обзора.

Фили уже отнюдь не робко касался губ Николь своими, а целовал ее жадно, страстно и уверенно, словно собственник. Рука его мяла тонкую черную материю платья на ее высокой упругой груди, так и норовя залезть в это манящее декольте. Запах ее дорогих изысканных духов, смешанный с ароматом ее тела и чуть терпким, но таким пьянящим запахом волос кружили ему голову гораздо сильнее, чем выпитый за ужином бокал красного вина.

Жизнь прекрасна -- впереди вся ночь, полная волшебной близости с ней.

Но Фили, однако, не торопил события, и не смотрел в окно -- когда же наконец доедут до дома. Нет. Он дорожил и наслаждался каждым мгновением, проведенным с Николь. Он знал, что теперь она от него не уйдет -- сегодня (обязательно сегодня!) он будет обладать этой восхитительной женщиной.

Фили не заметил даже как машина остановилась и Лестер вышел, чтобы открыть им дверь. Он почувствовал свежее дуновение ветерка в салоне и открыл глаза, с трудом возвращаясь из сладкой неги в мир реальный.

– - Спасибо, Лестер, -- сказал он вылезая из машины и подал руку своей даме сердца.

Николь вышла и взяла его под руку.

– - Спасибо за прекрасный вечер, -- нежно проворковала она.

Фили оторопел:

– - А мы уже прощаемся?
– - с тревогой спросил он.

– - А ты хочешь покинуть меня?
– - в свою очередь удивленно подняла она брови.

Они дружно рассмеялись, посмотрели друг другу в глаза и слились в едином порыве в долгом поцелуе, стоя посреди аккуратной дорожки, обсаженной кустами белых благоухающих роз. Где-то на крыше дома щебетала птаха. После знойного дня прохлада ночи казалась счастьем.

– - Этот официант в ресторане, -- сказала весело Николь, когда они входили в дом, -- у него такой смешной акцент! Господи, я так гордилась тобой сегодня -ты был настоящим джентльменом!

Да, Фили постарался не ударить лицом в грязь. И на все тонкие попытки официанта, делающего ударение на слове "месье", чтобы подчеркнуть несолидный возраст клиента и свое превосходство над ним, Фили отвечал с достоинством, зная, что хозяин тот, кто платит. Слава богу, он сын мистера Филмора и у него хорошая школа.

Но Николь его поведение искренне и приятно удивило.

– - Мисс Меллоу, -- начал Фили, когда они вошли в ее комнату.

– - Николь!
– - ласково-укоризненно поправила она его, закрывая дверь на запор.

– - Да, конечно, -- сказал Фили, но не смутился, взял ее ладони в свои и посмотрел в светящиеся в темноте искорки ее глаз.
– - Николь, я люблю тебя.

Она ответила ему страстным поцелуем.

– - Фили, включи пожалуйста свет, -- сказала она, когда они утомились от поцелуя и наступила тягостная пауза.