– - А-а-а, так вот отчего там с телепатией так туго!
– - ухмыльнулся Загорский.

– - Именно.

– - А вот в Дж'Кване говорится, что Тени вернутся через тысячу лет после прежней победы над ними... Это они сами "напророчили"?

– - Почему? Обыкновенный срок отсидки в "мертвятнике" -- тысяча лет. Отсидел -- и "воскресаешь", возвращаешься в Игру. Если бы нам не повезло -мы бы тысячу лет на За Гад Думе торчали бы...

– - А почему именно на За Гад Думе?
– - ошалел Загорский.
– - Разве это не родина Теней?

– - Нет, разумеется. Это нам Лориен присоветовал в качестве "лагеря мертвых". Говорил -- что и до нашей Игры там "мертвятник" устраивался, в чьей-то другой Игре...

– - А Лориен... Он на чьей стороне был?

– - А ни на чьей, он Мастером Игры был! Следил за соблюдением правил, пока Мастерским Произволом не раскрыл часть инфы вам, землянам!

– - М-да-а-а...
– - Загорский переваривал услышанное.
– - Знал бы бедолага Шеридан, в какую каку вмешивается....

– - А он был введен Лориеном как "Мастерский Глюк" -- чтобы остановить пошедшую наперекосяк Игру, пока мы сами не начали играть всерьез... Своего рода Лесник.

– - Лесник?

– - Да, Лесник из старого анекдота, где с понедельника по субботу две команды -- Красные и Коричневые -- дерутся за хижину Лесника, а в воскресенье приходит Лесник и прогоняет и тех, и других... дальше чем видит... Вот так вот Игра и остановилась... А Смута по Галактике осталась. Игры уже нет, а секты все плодятся и плодятся... А об Игре только старики вспоминать любят...

– - Жаль, с Янкешем нехорошо как-то вышло, -- сочувственно вздохнул Яромир Савельич.
– - Пойду перед ним извиняться... Такую Игру сорвали -- я бы тоже обиделся.

Глава 6

И вновь сквозь пепел пытаются достучаться воспоминания... Они -- как назойливые мухи возле чана с элем. Как комары у тихого болотца возле палаточного городка. Жужжат, бьются о стекло сознания... И хоть не в силах пробить его, но вновь и вновь кидаются... И, может быть, когда-то их титанический труд и увенчается успехом... Но пока что -- только звон. Гулкий звон под сводами черепа...

– - Ловчий, есть одна мысль -- давай захватим бочонок вина из подвала, спихнем потом где-нибудь. А то не знаю, как у тебя, а у меня с деньгами совсем плохо, да и со съестным тоже. На болотах ведь не поохотишься.

– - Тоже вариант. Только пусть его несут или Свохн, или Лэнно, а то пропьянствовали все время, пока мы тут делом занимались.

– - Так они ж бочонок тут же и выпьют!

– - А кто им даст?

– - Ладно, пойду я в библиотеку, надо там хоть какой-то порядок навести перед уходом.

– - Кольцо в библиотеке?
– - поинтересовался Ловчий.

– - Да. Надо будет решить, кто его будет нести. Этого ни Свохну, ни Лэнно я доверить не смогу.

– - Ну неси ты. Не доверяю я особо Шуту. Никак не могу понять, кто он такой.

– - Да и не известно еще, идет ли он с нами, или нет. Он, вроде, в библиотеке сейчас сидит, вот и узнаю...

Когда Ловчий и Ахэлен поднялись в библиотеку, чтобы спросить Шута, идет ли он с ними, Шут спал, примостившись прямо в кресле за столом.

И снилась Шуту маленькая деревенька в горах, почти по уши заметенная снегом. Ветер выдул из окрестного леса весь белоснежный покров, и теперь он, смешанный с пылью, серой кляксой расползался по серой же деревеньке... Чистое небо с редкими, словно нарисованными облачками казалось тут чужеродным и неестественным, а грязь на улицах -- привычной и домашней в этой деревеньке меж нависшими горными вершинами...

Только церковь и спорила с унынием крохотного поселения людей в этом диком и нехоженом крае. Она возносилась к небу, словно стрела эльфа, готовая вспороть синеву небосвода и сбить пролетающее мимо солнце. Ослепительная голубизна хромированного купола опрокидывала в себя голубизну неба, и солнце, отраженное в бесчисленных гранях, резало глаза своим кинжальным блеском...

А еще у этого крохотного, но стройного храма были полупрозрачные стены, сквозь которые, чуть искажаясь от преломления, виднелись горы и деревья позади храма, но то, что происходило внутри него -- оставалось сокрыто от взоров...

У порога сидела женщина. А рядом с ней расположился на корточках неестественно бледный молодой человек в черном костюме. Солнечный блик от бледного уколол глаза Шуту. Но было неясно -- то ли солнце отразилось от зеркальных очков юноши, то ли от его металлической серебристой кожи...

Шут вздрогнул: это зеркальное лицо он узнал бы из сотен тысяч!

Но он не успел ничего спросить у недавнего своего недруга: женщина властным жестом очертила в воздухе прямоугольник, и тот распахнулся дверным проемом, в который и шагнул зеркальный человек. Дохнуло на мгновение межпространственной пустотой -- и вновь только небо и горы, да женщина на пороге храма...